Пастушка Анка

ОБЪЯВЛЕНИЕ И ОБРАЩЕНИЕ,

из которого каждый, кто его прочтёт, узнает то, что в нём написано, а, написано то, что далее следует, а далее следует то, что прочитать можно, и ни слова больше.

Составлено мельником дедом Тришей и корчмарём Винко Сливичем при содействии полной бутылки и гусиного пера.

В объявлении объявляем, а в обращении обращаем внимание на следующее:

Прошлой ночью, когда дед Триша ловил луну на дереве, у него пропали кот и мешок, причём мешок был надет на кота, а кот был в мешке. Кота легко опознать по тому, что он сидит в сером мешке и любит сало, сыр и рыбу, а, мешок отличается тем, что не любит ни сала, ни сыра, ни рыбы и сидит в нём кот. А если указанных примет и признаков недостаточно, то сообщаем ещё дополнительные:

КОТ ТОША в детстве был котёнком. Это знает даже кривая курица, пропавшая во время прошлогоднего наводнения. Прежде у него водились блохи, а может, и сейчас водятся. Когда был он дома, часто сидел у деда Триши на плече, а когда пропал — неизвестно, где сел. Спереди у него голова, а сзади хвост. Ноги довольно длинные: когда он стоит, все четыре достают до земли, однако, когда он ложится на спину, до неба всё же не дотягиваются.

СЕРЫЙ МЕШОК похож на другие мешки, и по этому признаку его легче всего опознать. Если его вывернуть наизнанку, то он будет похож на мешок, вывернутый наизнанку, а если его не выворачивать, то он будет в точности похож на самого себя. Когда он пуст, тогда в нём ничего нет. Ног у него отродясь не водилось, однако он всё-таки ушёл и пропал куда-то.

Кто их обоих разыщет, тот получит от деда Триши полную бутылку муки, а от корчмаря Винко — мешок водки.

Торопись, народ! Мука льётся, водка сыплется!

Написано на столе, а читать надо на стене.

Скорбящий дед Триша.

Сочувствующий ему корчмарь Винко.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Мышь гуляет по моей спине. Налёт зайцев. Шаги неизвестного. Поднимаюсь в воздух. (Из дневника Тоши.)

Мой дед, кажется, вдребезги пьян. Взял мешок и меня вместе с ним, размахивает нами во все стороны и горланит:

— Брось меня, мешок, в воду!

Ага, теперь он оставил нас в покое. Тишина. Слышно только, как волна плещет и сверчок трещит. Значит, лежим мы с мешком у самой реки, и, видно, ночь наступила. Как бы нас не украли… Тсс!. Вроде трава шуршит. Кто-то идёт. Подходит к мешку… Останавливается.

— Здорово, сестрица! — слышу знакомый басовитый голос.

Ну конечно, это водяная крыса!

— Здорово, здорово! — пищит в ответ тоненький голосок.

Ага, это серая полевая мышь. Я и её знаю.

— Что нового, спрашиваешь? — говорит крыса.

— Да вот какой-то растяпа оставил у меня на берегу мешок.

— Может, в нём есть что-нибудь съестное? — заинтересовалась полевая мышь. — Зерно, а то, глядишь, и мясо?

— Если так, то недурно было бы полакомиться, — говорит крыса и, слышу, похлопывает себя по брюху.

— Только сперва, — предлагает мышь, — давай его ощупаем и обнюхаем.

И вот чувствую — засеменили по мне мышиные лапки. Полевая нахалка лезет на мешок прямо по моей спине. Щекотка такая, зуд такой — хоть из собственной шкуры выпрыгивай!

— А неплохо было бы мешок прогрызть, — говорит водяная крыса. — Тогда сразу узнаем, что в нём спрятано.