Пастушок

– Объяснимо? Вы что, согласны с её сынком-алкоголиком?

– Нет, конечно. Пуговичный орёл в этом абсолютно не виноват. Тут дело в другом, к сожалению. Этой бедной старушке назначили психотропные препараты именно для того, чтоб она не впала в депрессию. А она отдала их Ирке.

– Мать моя женщина! – ужаснулась Женька, выловив из борща приличный кусок говядины, – значит, Ирка её убила?

– Можно сказать, что да. Конечно же, Ирка не понимала, что делает. Лучше ей об этом не знать. Как ты полагаешь?

– Но ведь Маринка сейчас ей выложит всё! Или уже выложила! Я сдуру Маринке эту историю растрепала, пока мы волосы красили!

– Не волнуйся, Маринка сдуру не трепется. Ирка наверняка рано или поздно узнает, но – лучше поздно, чем рано. Она ещё мутноватая.

Две довольные гитаристки явились к чаю и к пирожкам.

– Лиса Патрикеевна, – весело поглядел Керниковский на волосы своей дочери. Та хихикнула.

– Раньше я была у тебя ворона, теперь – лисица. Ты, папа, прямо Крылов!

– Жан де Лафонтен, – уточнила Ирка, – Крылов ведь все свои басни у него свистнул.

– Не все, а некоторые, – поправил Дмитрий Романович, наливая девушкам борщ, – тогда, двести лет назад, считалось постыдным и неприличным воровать всё. Дремучее было время!

– Кстати, вы знаете, что ближайшим летом в нашей стране будет проводиться чемпионат мира по футболу? – спросила Женька. Все закивали – да, мол, доковылял этот слух до нашей глухой деревни. Женька продолжила, интригующе надкусив пирожок с картошкой:

– А я теперь точно знаю, что Галька не наврала! Да-да, она видела упыря! И он ей не померещился.

– Зато мне померещилось, что моя сестра перестала быть идиоткой, – вздохнула Ирка. Она ещё ничего не знала о наглых выходках упырей у неё под носом, так как Маринка и вправду не отличалась дурной болтливостью.

– Ирочка, в твоей комнате был замечен упырь, – насела на Ирку Женька, – это произошло очень ранним утром, когда рояль уже смолк, а ты ещё не проснулась. Упырь в обличье попа сидел за столом и что-то писал гусиным пером на листе пергамента!

– По всей видимости, донос, – улыбнулась Ирка, начав есть борщ, – кому, как не упырям, быть пламенными борцами с нетолерантностью? А я в среду разожгла ненависть и вражду к одной социальной группе.

– К какой, если не секрет? – спросила Маринка, дуя на ложку с красной вкуснятиной, – к упырям?

– Хуже! К феминисткам. Я написала в Фейс-буке, что блогеры – все козлы.Две блогерки-феминистки почувствовали себя и всех других блогерок оскорблёнными этим гендерным обобщением.Обозвали меня бревном!А я возразила, что не бревно я, а трость надломленная, поэтому никогда не смогу удовлетворить феминистку.

Дмитрий Романович промолчал, а Женька задрала нос, давая понять, что именно это она и имела в виду, когда говорила о полном отсутствии воспитания и мозгов у кое-кого.

– Ну, это ты ещё слабенько разожгла, моя дорогая, – махнула рукой Маринка, – а, впрочем, кибер-полиция за тебя возьмётся наверняка! Поборники толерантности, равноправия всех полов и свободы слова тоже не успокоятся, пока ты за свою дремучесть годиков пять не схлопочешь.

– Кибер-полиция? – испугалась Ирка, – она уже создана?

– Пока ещё вроде нет. Но пропагандоны прямо уже заливаются соловьями, что она очень нужна.

– Ещё бы, ведь соловьёв не баснями кормят, – заметил Дмитрий Романович, – а Лиса Патрикеевна даже кибер-полицией не подавится. Но, конечно, всё это удивительно! Неужели им ещё мало?

– Папочка, ты ведь знаешь – им всегда мало, – проговорила Маринка, взяв пирожок. И все призадумались. Тогда Женька, хоть и была разозлена тем, что резко свернули с вампирской темы – а, впрочем, не очень-то и свернули, стала рассказывать Керниковским про Аню с Машей. Но Керниковские, оказалось, не первый месяц следили за их судьбой.

Ирка и Маринка давно уже пили чай, когда вдруг затренькал дверной звонок. Всем стало не по себе – вдруг кибер-полиция, незаметно созданная? Но выяснилось, когда Керниковский рискнул открыть, что это Галина Васильевна принесла баночку варенья. За стол она отказалась сесть – дескать, много дел, извините!

– Какие ж у вас дела, Галина Васильевна? – не поверил Дмитрий Романович, – внуки с дочкой вашей живут, а полы вы мыли вчера! Попейте с нами чайку.

– Да надо с Серёженькой посидеть, – вздохнула соседка, – он ведь один сейчас! Гиви с Аликом где-то шляются.

Две сестры вернулись домой без пяти одиннадцать. Ирка сразу улеглась спать, потому что чувствовала большое недомогание. Женька попереписывалась в Фейс-буке и в Телеграмме, сидя на кухне. Затем она пошла мыться. К Ирке она пристроилась ровно в полночь, когда весь дом погрузился в мёртвую тишину. И сразу же за стеной зазвучал рояль.

Ирка не проснулась. Она была, действительно, мутновата. Её младшая сестра, конечно, даже и не подумала сомкнуть веки. Она прислушалась. Темп звучания нот был медленным. Ноты были именно те, которые написала Ирка – ми, ре, соль, до, ми, ре, до, ля, соль. И в этой последовательности они повторялись из раза в раз. Между повторениями выдерживались короткие интервалы, пять – шесть секунд.