Пастырь Добрый

   После этого было еще несколько собраний. На одном из последних хозяин квартиры, под впечатлением беседы с одной больной римско–католического исповедания, поднял вопрос, что на верующих расхолаживающим образом действует то обстоятельство, что православный священник за Литургией оглашенных не все время стоит пред престолом, погруженный в молитву, как католический, но часто отходит к жертвеннику, где фактически продолжает совершать проскомидию, вынимая частицы из приносимых просфор. Такие постоянные отлучки от престола к жертвеннику и обратно происходят до самой Херувимской, причем некоторые возгласы произносятся не у престола, а у жертвенника. Большинство участников совещания признало этот вопрос заслуживающим самого серьезного внимания и немедленного обсуждения. Многие заявили, что их давно заботит вопрос о том, как достигнуть того, чтобы верующие подавали просфоры с записками только во время проскомидии, чтобы с начала Литургии священник мог сосредоточиться на совершаемом богослужении, ничем не отвлекаясь от молитвы.

   На совещании было признано, что каждому настоятелю храма надлежит проводить с прихожанами беседу, чтобы приучить их к строгому порядку: приходить к началу проскомидии, чтобы частицы из просфор вынимались своевременно.

   Через некоторое время священник, на квартире у которого происходили описываемые собрания, пришел в Батюшкин храм накануне одного из больших праздников, чтобы принять участие в богослужении. Пришел он задолго до начала службы и, к своему удивлению, застал Батюшку уже в алтаре, сидящим на стуле налево от престола. Увидев вошедшего, Батюшка, крайне взволнованный, обрушился на него со словами: «Все это ваши штуки, все это ваши затеи… Я говорил, что зрящее вы дело начинаете, и вышло по–моему. Посмотрите, что вышло!» Пришедший никогда не видал Батюшку, обычно такого спокойного и ласкового, в таком возбуждении и негодовании. Зная, что Батюшка болен сердцем, поспешил поскорее его успокоить, говоря, что если сделана ошибка и оплошность, то можно все уладить, исправить и изменить, и что Батюшке следует беречь свое здоровье и не принимать так близко к сердцу того, что его так возмутило и огорчило. Несколько успокоившись, Батюшка поведал ему, что один из участников указанных совещаний, служивший раз в неделю в Батюшкином храме, так горячо отнесся к скорейшему осуществлению принятого на совещании решения достигнуть порядка в отношении Литургии, что, не переговорив с Батюшкой и не спросив его разрешения, объявил в амвона за вечерним богослужением, что в те дни, когда он будет совершать Литургию, все прихожане должны подавать просфоры для поминовения их родственников только на проскомидии и что все просфоры, поданные позже, будут оставлены без внимания, т. к. он не намерен нарушать свое молитвенное настроение несвоевременным исполнением действий, положенных на проскомидии.

   На другой же день произошло следующее. Один из прихожан, жена которого серьезно заболела, проходя по дороге на службу мимо храма, зашел в него перед самым чтением Евангелия и хотел, чтобы из купленной им просфоры была вынута частица о здравии его жены. Служил как раз священник, объявивший новые порядки, и пришедшему было отказано в его просьбе, и объявлено, что проскомидия уже совершена и просфор больше не будут приносить к жертвеннику. Крайне огорченный всем этим, человек этот немедленно отправился к Батюшке на квартиру и начал жаловаться на новые порядки в его храме, лишающие его утешения в трудную минуту.

   Батюшка, изумленный тем, что без его ведома и благословения сделано такое распоряжение, приказал немедленно же удовлетворить желание прихожанина. Священник же, которому передали Батюшкины слова, то ли от торопливости, то ли от смущения, что настоятелем отменено его распоряжение, так неудачно вынул из просфоры частицу, что у изображения на просфоре Божьей Матери оказалась отрезанной голова.

   Увидав просфору в таком виде, пришедший пришел в еще большее огорчение, и снова обратился к о. Алексию с горестным предположением, что жена его умрет, раз голова Божией Матери на просфоре отрезана. Батюшка оставил просфору у себя, ему дал другую, и отпустил его утешенным и успокоенным. После Литургии служивший священник пришел к Батюшке, эта просфора была ему показана… И было же ему от Батюшки, который мог своими слезами довести до слез.