Пастырь Вселенной

И перед Владимиром в голубой, синей, зеленоватой дымке поплыли, сменяя друг друга, люди, анданорские животные, части тела — без отвратительных пузырей и голого мяса, а так — по-манекенному, предметы одежды, и каждое из них обретало свое название. Потом приползли буквы анданорского алфавита, и Владимир с радостным изумлением понял, что сейчас ему достаточно один-единственный раз увидеть, услышать, понять, как его новые знания откладываются куда-то в область фундамента, будто он твердо знает это с самого детства, как то, к примеру, что стол по-английски — это the table. И музыка, и образы были подобраны так, что все остальные части мозга словно отдыхали в сладкой полудреме, отдавая все силы свои той, которая теперь, многократно усиленная препаратом, запоминала, запоминала, запоминала, намертво впечатывая в себя незнакомые прежде термины чуждого ранее языка. Анданорский был красивым и певучим — это был НЕЗЕМНОЙ язык. Он не имел ничего общего с языком покорности, это была властная и нежная речь граждан великой Империи.

Внезапно Володя почувствовал, как обруч соскакивает с его головы. Это была Лея, милая, любимая, нежная Лея, его жена.

— Арта ан алорэ, — уверенно вымолвил Владимир ей в лицо чуть пьяным от действия таблетки голосом.

— Арта ан крон, — с грустной немного улыбкой ответила ему Лея. Это значило «Я тебя тоже».

А Владимир, конечно же, сказал своей милой: «Я тебя люблю».

Сейчас Владимиру было хорошо и беззаботно — от действия препарата у него в мозгу угасли, заснули, как головная боль от анальгина, все опасения и тревоги. Лишь растревоженный речевой центр рвался в бой, готовый воспринимать и воспроизводить новые, немереные кипы информации.

Лея протягивала ему еще одну таблетку, с улыбкой говоря:

«Сток орнадо ан одиносто ену кармадрэс».

И Владимир, ликуя, отлично понял, что это означает: «Это поможет тебе вернуться к реальности». Он даже не перевел в уме эти слова на русский — просто понял их, и все.

Новая таблетка была в несколько раз больше предыдущей и оказалась такой же на вкус. Володя решил сквозь наркотическую муть, что это он чувствует привкус не самой таблетки, а просто оболочки, которая у них, обеих, одинакова.

Лея опять сладко, долго, протяжно поцеловала Владимира и опустила забрало шлема обратно ему на глаза.

Владимир почувствовал, что, восприятие образов не потускнело — напротив, делалось с каждой минутой все пронзительнее и ярче, а материал становился все сложнее и насыщеннее, и Володя радостно ощущал, что его способность воспринимать не притупляется, а, наоборот, многократно возрастает, так, что он уже понимает сложные аспекты смысла диалогов, которые разыгрывались перед его глазами. Это уже было нечто наподобие фильма — интересно, документальный он или все-таки художественный, с актерами, подумалось Володе напоследок, и он полностью растворился, без мыслей и самоконтроля, в гибком, головокружительном смерче новых понятий и слов, бесконечной чередой смысловых оттенков, сменявших и взаимодополнявших друг друга.

Глава 31 УРОК АНДАНОРСКОГО

Владимир потерял счет времени, ему то казалось, что он провел в странном подпространстве, населенном анданорскими объектами, их качествами и действиями, немыслимую уйму времени, то представлялось, что он лишь в самом начале пути. Изредка Володю навещала мысль, что пора бы завершить этот изнурительный марафон; однако он отчего-то не мог вспомнить, как можно выйти из замкнутого, обрастающего все новыми и новыми подробностями и свойствами, настойчиво обучавшего его круга, если он находится внутри его. Владимир смутно вспоминал, что для того, чтобы завершить обучение, ему следовало совершить какое-то внешнее действие, повлиять на бесконечную череду навязчиво сменявших друг друга картин откуда-то снаружи; но где оно, это снаружи, как в него попасть, каким образом повлиять, он не мог ни придумать, ни вспомнить, и лодкой без весел и парусов продолжал плыть по течению без устали сменявших друг друга увлекательных уроков.