Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

Нет-нет, мхыхал Реликт, и не просите. Нет-нет, он на такое не пойдет. О полном Отречении и речи быть не может. Нет-нет, он – душеприказчик дражайшей Ималии, он обязан предусмотреть всё… А если что-то случится с Лэйси? Если она – не приведи Девятеро – захворает и не доживет до вступления в Права? Тогда два Рода останутся без возможных наследников, ну уж нет – такого он на себя брать не будет…

Он был даже слишком предусмотрителен – этот старикашка. Крутил тяжелые опаловые перстни на пальцах и тянул в нос: молодо-зелено… ну, подождите три года, потом напишете Отречение. О, в любой форме, лишь бы с кровавым оттиском Печати и фамильного перстня. После передачи протекторства и вступления Лэйси в официальные права – это уже легко… Правда, «кровная доля» всё равно за вами, да-да, что тут можно говорить, вы же знаете историю поместья Лис?

О вейгордском поместье Лис я слышала только, что там жил какой-то Шеннет. Предок нынешнего первого министра Айлора, Шеннета-Хромца. Предок, вроде бы, как раз в Айлор и сбежал, уже после принятия Хартии Непримиримости. Так что замок чуть ли не два века торчит под чарами магической консервации.

– …кровные сокровища Рода так и сохраняются по сей день: они могут выданы только Главе Рода. Но никто не позволит, чтобы их истребовал министр враждебной страны…

И ещё сорок пудов такой вот поучительной чуши. Под конец я раз восемь поставила подпись. Выслушала, какие права получает кузина Лэйси (управлять землями и финансами рода Драккантов, кроме «доли крови», да еще доступ к родовому поместью). Под взглядом Морковки выдавила «спасибо», от которого сквасило орду стряпчих, что понатащил к себе в дом Реликт. Получила напоминание о том, что надо выполнить тётушкину последнюю волю.

Сижу, выполняю.

Морожу зад о низкую и широкую каменную ограду храма.

Этим самым задом к храму Хозяйки Вод и повернувшись.

Храм за спиной должен бы быть голубоватым, но зима выбелила в траур и его. Смыкаешь веки – под ними тут же скапливается что-то белое. Открываешь – и снова: отяжелевшие от снега кусты, скрючились ивы – старухи в траурных уборах – белая каменная ограда, на которой сижу...

Будто из мира выжрали краски. Обратили в полный ноль, в смерть и саван, как в день, когда я в последний раз была в Храме Глубинницы.

Засовываю руки в рукава, шмыгаю носом.

За лавкой собрались местные. Дюжины три деревенских, которые решили именно в это время наведаться в храм – попросить у Глубинницы, чтобы родичам в Водной Бездне было полегче. Только тут, понимаете ли, похороны Ималии Венейг. Местные не особо расстроились. Нашли темы – Дар доносит даже за сто шагов.

– Помогай ей в Бездони Глубинница и Аканта Всеспасающая… ничего тетка была, да… только уж под конец рехнулась.

– С такой-то племянницей и не рехнуться. Про племянницу её слышали? Пригрели сиротку, а эта змеища…

– Пираткой, говорят, стала! Аж в Велейсе Пиратской!

– Да не – я слышал, в Тавентатуме её на рынке рабском продали!

– Ты, что ль, покупал?!

– А Ималия-то эта, слышали, с муженьком покойным разговаривала. И в воды кидалася: всё там его видела уже…

– Так… того… говорят – потому и померла! Подошла то ли к ванной, то ль к озеру – да головой туда и сунулась, а слуги не углядели…

– Да в кровати она померла, у меня кузен – садовник у Венейгов!

– Да я доподлинно знаю, что закололась в безумии!

– Серебра-то хоть отсыплет наследница? За-ради Корабельного дня?

Наверное, в храме уже огласили фразу, которую тетушка выбрала для Малой Книги Утекших Вод. И фраза, небось, на дюжину строк. Первого числа Луны Дикта все Малые Книги из храмов Глубинницы привезут в Акантор – а там уж жрецы перепишут всё в Великую Книгу Утекших Вод. Годы, имена-фамилии по алфавиту – и прощальная фраза, с которой остаёшься в вечности, когда тело уходит в воду.

У нас был сборничек прощальных фраз великих людей. Одно время Морковка повадился эту дрянь цитировать. Пока я его не отлупила первым томом энциклопедии Кайетты.

После зачитывания фраз идут песнопения жрецов, потом церемония заворачивания тела в расшитый жемчугом белый саван. И отправления рыбам на корм, в прихрамовый вир. Такими вирами не пользуются для переходов: считается, они ведут прямо в Водную Бездонь.

Всегда было интересно – откуда эта самая Бездонь взялась. С незапамятных времён предков хоронили в земле. В охотничьих владениях Драккантов в Морозном Наделе есть особое место – Усклепище. Древнее кладбище с холмами и плитами, надписи и знаки на которых не прочесть. Я в детстве допытывалась у Морковки: если испокон веков магов брала к себе земля – откуда взялась вера в Бездонь и прочее?

Морковка чесал конопатый нос и принимался за древние сказочки.

По ним выходило, что будто бы раньше люди были получше нас. Настолько, что особо чистых (или особо безумных) и пламя не брало: они ходили сквозь огонь, потому что виров у них не было, «воды молчали».