Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

— Я был о южном гостеприимстве лучшего мнения, — страдает Липучка и разбрасывает укоризненные взгляды. — Ни угостить… и ни медницы в долг, вообразите себе. И эти взгляды — будто сотворю с ними лютое непотребство!

— Ой, кто ж их на такое надоумил-то, — невинно бормочет Гроски и вылавливает из своей миски рыбный хвост.

— Ужасное место, — брюзжит Липучка. — Ужасное место, грубые люди. Вроде той буйной компании, которая искала какую-то красотку. Белокурую красавицу, да. Сбежавшую от нелюбимого жениха. Они были пьяны, вообразите себе, и угрожали мне, словно последнему простолюдину! И ни один, к слову, не дал мне в долг…

— Та-а-а-к… — это уже я. Потому что слышу, как наверху кто-то снова барабанит в дверь. Видать, в ту самую, многострадальную. — Что ты с ними сделал?

Лортен хихикает под нос и радостно указует ложкой на лестницу слева от стойки.

— Сказал, что им нужно её поискать в восьмом номере.

Пухлик тихонечко впечатывает лицо в ладонь. Мне, в общем-то, добавить нечего.

Добавляют звуки в коридоре. Первый — скрип двери. И дальше, почти подряд:

— Мужики, это не блондинка!

Бдыщ.

— На него что, магия не дей…

Хрясь.

— Аа-а-а, па-ма-ги-ти!

Уи-и-и-и, шлёп! По ступенькам на животе скатывается южного вида мужичонка. Следом неторопливо сходит Мясник, оправляя белый сюртук (охи и аплодисменты невидимой женской аудитории). Перешагивает через мужчинку, проходит через примолкший зал и присаживается за наш столик возле Пухлика, бросив при этом: «Добрый вечер».

И с невозмутимой ухмылочкой принимает три ответа: «Пошел ты», «У тебя не найдется пары монет?» «А он добрый?»

— Слегка шумновато, — сетует Живодер и откидывается на стуле. — Вам, случайно, неизвестно, почему к моей двери началось паломничество вооруженных людей?

— Три сотни версий, — Гроски поднимает палец. — Может, они собирались похитить твой костюмчик…

— Увидели тебя хоть раз и захотели дать по морде, — помогаю я.

— …или, кто там знает, может, они хотели полюбоваться на единственного, кто способен оценить местную кухню. К слову вот, угощайся, можем уступить сразу три порции. Надеюсь, это… гм… паломничество не нарушило никаких твоих планов?

— Нет, благодарю, — леденисто ухмыляется Мясник. — Я собирался поохотиться ночью.

Разносчик у стойки упирается и шепчет: «Да не пойду я к этим! Они, вон, говорят, чуть Вельекта не утопили в его же вине». Так что к нам крадётся хозяин. Совсем издерганный.

— Господин… за счёт заведения… может быть, виски, у нас в коллекции есть отличный год…

Липучка разевает рот, будто голодный птенец феникса. Мясник отвечает одним из этих своих взглядов: «Ты посмел меня прервать, я уже заказал на тебя рамочку».

Хозяина сдувает неведомым ветром.

— Собирался? — потеет Пухлик там на своём стуле. — Это надо понимать, как…

— О. Небольшая перемена планов, — Нэйш оглядывает нас, как гурман — блюда в меню. Выбирает, в кого первого всадить ножичек улыбки. — Знаешь, Лайл, я решил к вам присоединиться. Пьяный яприль — случай нечастый. Ценные наблюдения. И небольшая подстраховка для вас. Мало ли, что может пойти не так.

Мразь даже не скрывает, что собирается с нами рассчитаться. За весёлый денек в компании местных уголовников.

Лортен цветёт.

— Это прямо-таки любезно с твоей стороны! Как там было в поэме об идеальном гражданине? «Поможет и в драке, и в пьянке?» Упс, это местная застольная.

— Чёрта с два, — отчеканиваю я. И всаживаю клинок в стол. — Катись, куда шёл, нам хватит одного придурка на выезде.

— По-моему, ты несправедлива к Лайлу, — портит момент Лортен.

Пухлик только глаза закатывает и бормочет себе под нос: «Ну да, ну да, добивайте меня все». Мы с Мясником сцепились взглядами и я швыряю с размаху:

— Я старшая группы, и тебя в неё не звали, вали отсюда, а то…

— А то? — мягонько переспрашивает Палач. С самой казнящей улыбочкой. — Пустишь в ход атархэ? Или вызовешь Гриз? Опасаюсь, что она как раз включит меня в группу — если учесть, насколько плачевно у вас обстоят дела.

Рукоять под пальцами греется и дрожит — стоп, нельзя. Если разорусь от злости и бессилия — этому же подонку хорошо сделаю.

— Человеческих жертв не было, показаний на устранение нет.

— Устранение? — Нэйш достаёт с пояса дарт. Показательно крутит в пальцах, приподняв брови. — Кто говорит об устранении. Я собираюсь просто… слегка понаблюдать, скажем так. Если вдруг возникнет непосредственная опасность…

— Будто я не знаю, что для тебя лишний шаг — опасность!

— Это всё-таки пьяный яприль, Мелони, — с издевательски серьезным видом сообщает Нэйш. — Кто знает, что случится, если он окончательно выйдет из-под контроля. Кстати, какие у вас варианты его поимки?

— Варианты? — кипит Пухлик. — Черти водные, ты что — думаешь, у нас их несколько? Ну, конечно, это же моё хобби — протрезвлять чёртову свинину, которая квасит, как мой дядька Трэйдон по праздникам…

Позади слышатся звуки допивания недопитого и дожирания недожранного. Отодвигаются стулья, хлопают двери. Под тихое: «Да ну их, этих… говорят, это «морильщики» с Севера, они там все отмороженные».

Мясник только что не светится от самодовольства.