Пастыри чудовищ. Книга 3

«Позарез как не нужен», — очень точное определение. Только вот это Гриз несколько часов назад настаивала на том, чтобы за пересредниками шли двое, а Лайл отмахивался: «А что, неужели никому в Кайетте не требуется мгновенная кончина? Да я сам договорюсь, а Нэйш мог бы пока съездить в лечебку, полечить головушку».

— А вы с ним разве не…

— Не больше обычного — в том смысле, что он и так дальше некуда пристукнутый. Весна на него, что ли, действует? Но там, куда я собираюсь, пригодится что-нибудь с Печатью Щита, костюмчиком за пару сотен золотниц и взглядом типа «Эй, я тут чемпион по долбанутости». Обещаю вернуть в целости — правда, может, какое-то время он или я не будем на связь выходить. Ну так как?

— Езжай. Если что-то вдруг узнаешь — выходи на связь немедленно. Спасибо.

— Рановато благодарить, — в пальцах Гроски выплясывает плетёный мешочек, перевитый узором из трав — амулет… нет, оберег. И узор-то знакомый. — Кто там знает, может, и не выгорит. Ладно, стало быть, с утра пораньше выеду, до «встряски» — ничего? Нашего бахнутого предупрежу сам.

Она кивает — хорошо, конечно, доброй ночи. И уже когда он встаёт, кивает на вышитый мешочек.

— «Милость Перекрестницы»?

— А? Аманда дала — сказала, что раскинула на меня картишки и это мне вроде как пригодится. Может, начну ловить в живот меньше ножичков. Ха. А что?

Ничего — кроме того, что «Милость Перекрестницы» нойя вьют для тех, кто стоит на распутье, колеблется… Да ещё кое-чего.

— А ты знаешь, что по обычаям нойя за оберег нужно отдариваться? Иначе через три дня он потеряет силу.

Судя по ошеломлённому выражению лица — не знал или забыл. И Аманда не сказала, и это тоже странно — подарки в духе «догадайся сам» нойя делают, если хотят проверить человека или его чувства к себе.

— Вир побери… чем отдариваться-то? Может, у старого Тодда успею…

— Не деньгами и не купленным. То, что смастерил сам или сделал от души. Вырезать что-нибудь, нарвать цветов…

Они смотрят на окно, залитое дождём.

— …слепить грязевика, — продолжает Лайл бодро, — или составить букет из перьев, выдернутых из задниц фениксов? Мел не одобрит. И какая жалость, что я оставил где-то в Вейгорд-тене свои спицы и набор для вышивания.

— Можешь сделать ей бутерброд или спеть песню — главное, чтобы от души…

Лайл фыркает. Прячет «Милость Перекрестницы» в нагрудный карман и направляется к лестнице, бросив напоследок:

— Если в ночи будут крики — это я пытаю Яниста поэзией.

— Жестокое сердце, — выдаёт ему вслед Сквор и заливается тоненьким смехом — горевестник быстро пополняет запас фраз…

Сиреневые сумерки за окном тонут в дожде. В Водной Чаше на столе — неспокойное море. Стоило сказать Лайлу или нет? Не надо, пусть узнает сам…

У нойя сотни оберегов, тысячи амулетов. Плетёные, вязаные, деревянные, на травах, на магии, на крови. Аманда иногда мастерит от скуки, нашёптывает колдовские слова — раздаривает ковчежникам по праздникам. От дурного глаза, от порчи, от болезни магии, от лихих людей…

«Милость Перекрестницы» она не дарила пока ещё никому.

«Ходящую Перекрёстками не просят о милостях просто так — рассердишь… Просят только для своих — друзей или любимых. Тебе я свила бы такой оберег десяток раз, карменниэ — только вот ты же не боишься перекрёстков. А даже если бы оказалась на распутье… варгам такое не вьют. Считается, что вы уже под высшей милостью, с рождения. И вам не нужны обереги. Ах, как жаль, карменниэ, я свила бы для тебя самый хороший, самый-самый… какой ты хотела бы получить?»

«От дурных предчувствий, — сказала она тогда, потому что недавно пришлось побывать на «лёгких путях», и ладонь отзывалась болезненной памятью. — Есть у вас такие?»

«Таких нет, рассветная. Можно прогнать ложные тревоги и наваждение. Или отпугнуть призраков прошлого. Но будущее не спугнуть, а предчувствия — слишком часто лишь его призраки».

Вода в Сквозной Чаше кажется выплаканными слезами. Сквор вышагивает по газетам с заметками о неудачных охотах — и заводит тихую песню, от которой в сердце что-то обрывается.

Иногда остро хочется, чтобы у тебя был оберег от призраков будущего.

Глава 1

ЛАЙЛ ГРОСКИ

— Что ты делаешь в питомнике, Лайл?

Я как раз раздумывал сразу над несколькими вопросами: куда нас таки несёт, чей это воздушный корабль, что подарить красотке-нойя… и на кой брал я с собой «горевестник» с Пустошей.

Вопрос Нэйша был пожалуй что и лишним.

— Произвожу закупки, нахожу плотников-торговцев-вольерных, ловлю шнырков, стараюсь не попасться на зубок гарпиям-благотворительницам, спасаю свою печень от Лортена… О, точно, ещё выезды с одним устранителем, в оплату предполагаемого долга жизни. Хватит или списочек на полсотни пунктов оформить?

Под бортом воздушного судёнышка сменялись туманные пейзажи. Нэйш примостился на скамье напротив, вытянув ноги. Терпеливый, как смерть.

— Гильдии больше нет. И за свою жизнь ты можешь не опасаться. По крайней мере, настолько, как раньше. Ты, конечно, допускаешь, что кое-кто из Гильдии избежал ареста. И есть ещё законники на Рифах и их друзья, которые так и не в курсе, кто их сдал.