Пастыри чудовищ. Книга 3

— Там нет яда, — смешок у Эвальда Шеннетского — мальчишеский, заливистый. — Честно. Хотите — могу отпить первым. Послушайте, я не собираюсь устранять вас, или нойя Энешти, или кого бы то ни было из вашей группы, хотя, может, кое-кого и стоило бы — исключительно ради вашего блага. Но я не разбрасываюсь людьми, и выбор останется за вами. Я скорее имел в виду, что вам придется обсудить с нойя Энешти — как мы объясним внезапное выздоровление моей супруги.

Гриз Арделл делает осторожный глоток. Терпкий вкус багульника проливается внутрь теплом, дарит силу.

— Вы, конечно, полагаете, что слухи о веретенщиках и смертях слуг всё равно просочатся…

— Больше половина персонала замка эвакуирована, и не на всех есть кровный обет тайны.

— Значит, при дворе могут узнать и о том, что Касильда была укушена. Тогда… скажем, отыскался тот, кто любит Касильду по-настоящему, и мы сумели тайно привести его в замок. Воспользовавшись вашим… ну, не знаю, отсутствием.

— Зыбко, — отзывается Шеннет, откидываясь в кресле. — В то, что вы сумели обставить меня — двор поверит в последнюю очередь. Вы уж извините, но я тут вроде как вселенское зло.

Чашка звякает о блюдце, Хромой Министр поднимает глаза и обнаруживает, что Гриз Арделл смотрит на него трудноопределимым взглядом.

— Хотите спросить о чем-то? Ах да — насчёт Касси…

И делает глоток, и начинает с такой непринуждённостью, будто он в любимом клубе или салоне:

— Никогда не думали, что таким, как я, лучше не жениться? Или жениться по расчету — это я о том сорте браков, когда на похоронах жены муж натирает глаза луком, чтобы не было видно, как у него душа поет. Одно время я даже подыскивал себе такой вариант. А Касси… просто пришла. Думаю, против меня сыграло то обстоятельство, что подлецы, оказывается, тоже могут любить. Особенно забавно получается — если мы вдруг влюбляемся в тех, кто на нас разительно непохож. Прекрасных и чистых душою дев, которые нас презирают за то, чем мы являемся.

— Презирают?

— О, вы же понимаете, вынужденный брак не слишком-то способствует пробуждению горячей любви. Касси и впрямь видела во мне отъявленного мерзавца и окончательно изменила мнение только после Ночи Искупления, — Шеннет барабанит пальцами по трости. — Если точнее — когда в Храм Целительницы в Айлор-тэне доставили то, что от меня осталось. Думаю, сжалилась надо мной, а может, рассмотрела во мне что-то… и всё осложнилось ее ответными чувствами.

— Осложнилось?

— Гризельда… можно по имени, так ведь? Думаю, вы понимаете. Любая женщина, которая окажется рядом со мной, будет в опасности. Если, конечно, она не та, кто меня ненавидит.

— Значит, с той поры вы и разыгрываете этот спектакль?

Эвальд Шеннетский разводит руками, показывая: да, выходит как-то так.

— Весьма удачное представление, за которое известнейшие драматурги душу бы продали. Я вовсю делаю вид, что супруга мне требуется для далеко идущих планов. Касси заводит тех, кто считается ее любовниками в свете… И каждый ухажёр полагает, что вот-вот достигнет желаемого, а пока что — счастлив его соперник. И, конечно, интриги против меня. Иногда это помогает узнавать об очередных кознях знати. Ух, если бы вы знали, сколько покушений жены на мою жизнь мне якобы удалось пресечь. Осуждаете?

Синие, слишком юные глаза. На незапоминающемся лице человека средних лет. Под волосами, которые словно иссеребрила Ледяная Дева.

— За желание быть рядом с любимой женщиной? Или за желание уберечь её? Тут не за что осуждать, а я… надо признаться, не люблю судить. Но у меня остались вопросы.

Эвальд Шеннетский дарит ей благосклонный кивок.

— Хотите спросить меня, почему я медлил? Зачем дал вам эти сутки, рискуя при этом жизнью жены? Риск был не так уж велик — если бы Касси стало намного хуже…

Гриз качает головой. Медленно ставит чашку на столик со сложной деревянной мозаикой: дуб и тейенх.

— Нет. Хочу спросить: зачем вам понадобилась моя группа?

Синие глаза на бледном, тусклом лице словно искрятся. Подначивают — решишься сделать ход?

— Идея пригласить нас в поместье исходила не от Касильды, верно ведь? У неё было полно возможностей обратиться к кому угодно. Раз уж по-настоящему она вас не опасается. Но Касильда вызвала нас, из враждебной страны, выказала нереальное доверие и говорила со мной так, будто давно меня знает. И потом, Линешенты…

Эвальд Шеннетский только чуть прищуривает глаза — а в комнате слышится эхо аплодисментов.

— Та история, с геральдионом, была три месяца назад. Но Джиорел Линешент уже тогда обмолвился о друге из Айлора, который дал мне лестную характеристику. А Дэймок Линешент писал о могущественном покровителе, которого обрёл.