Пасынки Степи

Жилистые молодые степняки на худых маленьких лошадях. Обветренные лица, еще не успевшие загореть дочерна в начале весны. В распахнутых теплых полушубках, накинутых на голые тела. Открытые для всех ветров. Молодежь, не занятая уходом за скотом, после наступления Наурыза бродила от аула к аулу. От безделия и в поисках новых впечатлений, новых знакомств они собирались десятками и самостоятельно кочевали. Просто бродяжничали. Задерживались погостить в соседних и дружественных аулах на дни и ночи. Настолько времени, насколько хватало терпения вождям аулов. Пили пьянящий кумыс, пели песни, устраивали конные состязания, затевали драки. Уважающие только силу, понимающие кураж, не боящиеся смерти. Их мир был прост и груб. Беззаботность управляла молодостью.

– Кто ты? – задиристо спросили, кружа на своих отощавших за зиму конях вокруг Касыма. Бедные джигиты оценивающе присматривались к красивой лошади, богатой одежде одинокого путника.

В Степи нельзя рассказывать о себе, пока не расскажешь об отце. И не можешь говорить об отце, пока не расскажешь о его отце.

– Я внук Биимбет-батыра, сын Едиль-батыра!

– Мелковат ты для потомков батыра, – смех раздался среди всадников. Они хотели покуражиться над одиноким путником, а если повезет, то отобрать кобылицу.

Резко сузились глаза Касыма, посылая опасность. Но только глазами не испугать степняков. Скучно было молодежи Степи. Их интересовали драки, кражи, удальство. Чтобы кровь горячо бежала по венам. Дальнейшее за последствия своих поступков их не интересовало.

Только мгновение назад Касым проклинал свою судьбу, а теперь отчаянно хотел покоя, благодарил, что он относится к власти.

– Я придворный толмач Урус-бия, правителя Сарайшыка, – прикрылся своим положением он, демонстрируя пайцзу-символ власти, висящую на груди.

– Так ты оседлый стал? А хвастался, что сын и внук батыров. Так ты теперь не кочевник, как твои предки? – с нескрываемым презрением бросили всадники. Жители Степи всегда свысока относились к оседлым народам, к их безобидным ремеслам. В аулах воспевалось стремление жить вольной жизнью кочевников, быть джигитом, чем мирно сидеть в душных стенах городов.

Плюнули на землю перед Касымом бродяги и с достоинством, не спеша, развернули своих тощих коней.

А в это время пока толмач рассуждал о своем будущем, в Сарайшыке планировали его судьбу. Бату-мурза только возвратился из Степи после обхода с правителем близких земель. У себя в жилище он вел неторопливую беседу с ночным стражником.

– Касым вернется к заходу солнца. Его отец умирает. Как отец покинет этот мир, Касым не захочет больше служить мне. Он может сбежать. Поэтому после ночной трапезы убей его. Вместе с ним раздели его последнюю еду. А потом сломай ему шею или утопи.

– Ты забыл, Бату-мурза. Я не убиваю тех, с кем вместе делил еду.

– Да, забыл. Давно походов не было. Ты из сотни «бессмертных». У вас один казан на десять воинов. Походный казан всегда с вами, в войнах. Он ваш знак единства. В походе у вас стерты родственные, племенные, все связи. В походе человек лишается всего, чем он жил до этого – родителей, жены, детей, имущества, друзей, привычного окружения. Вы, воины, принадлежите только своим десяткам, сотням, тысячам. Только казан вас объединяет. Вокруг казана во время покоя вы рассаживаетесь для еды и чужаков не допускаете к своей пище. Вы без жалости убиваете всех, кроме тех, с кем ели из одного походного казана, – пустился в свои размышления влиятельный мурза.

– Да, это так, Бату-мурза. С кем разделил еду в походе, тот становится бессмертным для тебя, – без почтительности ответил грозный убийца.

– Когда после похода ты стал ночным разбойником, у вас тоже был один казан?

– Да.

– Вот почему ты не выдал их место укрытия.

– Да.

– А ведь правитель хотел убить тебя. Я спас тебя и твоего …

Шум у ворот жилища прервал разговор. Вошедший слуга-гонец передал послание, что правитель вызывает для ночной трапезы.

Жизнь, уклад и распорядок дня обитателей Степи полностью зависели от скота. Все время проводили кочевники за уходом, за присмотром лошадей, верблюдов, овец. Утром выгнать многочисленных животных на пастбище, днем постоянно на коне, пасти. Отбившихся от стада возвращать, присматривать за новорожденными. Постоянные переходы, сезонная стрижка овец, весенний отел скота, ежедневная по несколько раз в день дойка кобылиц, верблюдиц – кочевник всем этим жил, это был его бесконечный труд. Только ночью, когда скот спит, тогда приходит покой и кочевнику. Поэтому от рассвета и до захода солнца редко полноценно ели жители Степи. Всего один раз, изредка два раза в день они разжигали огонь для приготовления пищи. Обычно же было достаточно напиться кумыса, чтобы весь день продержаться на коне. Да кусочки вяленного мяса прям в седле, на ходу – это было постоянной пищей.

Жители Сарайшыка, оседлые горожане, позволяли себе разжигать очаг для приготовления пищи в любое время. У правителя традиционными были и ночные, и утренние, и дневные трапезы. В ночные трапезы он вызывал только для бесед.