Паткуль. Неистовый лифляндец

Биржи Паткулю чуть не стоили жизни – во время переговоров он стал жертвой странного покушения. По его собственным словам, попрощавшись с Августом после очередного разговора, он отправился в свои апартаменты. Не доходя до них, он прямо перед своими глазами увидел, как комната, в которую он должен был войти, объятая пламенем и клубами дыма, буквально взлетела на воздух. Расследования показали, что под апартаменты Паткуля кто-то заложил бочонок с порохом. Злоумышленник так и не был найден. Как известно, недостатка во врагах у Паткуля не было: в первую очередь о нём могли «позаботиться» шведы, но не исключалось, что в покушении приняли участие и некоторые влиятельные лица из окружения Августа. Вспомним хотя бы о Байхлингене и дю Эроне! Кстати о маркизе: зачем понадобилось приглашать на переговоры, главной темой которых было продолжение войны со Швецией, лицо, вынашивающее прямо противоположные цели?

Хозяином встречи был Август, и он развернул в Биржах все свои способности: переговоры и приёмы с обильными угощениями следовали бесконечной чередой, гремели пушечные салюты, сверкали огнями фейерверки, рекой лилось вино. Август соревновался с Петром в стрельбе из пушек по целям: он попал в цель два раза, царь – ни разу. Своей истинной цели переговоры достигли лишь 9 марта, через три недели после начала. Согласно заключённому договору, царь обещал помочь королю войсками численностью от 15 до 20 тысяч солдат с лёгкой артиллерией и финансовым обеспечением для их содержания. Кроме того, Август немедленно получал от Петра кредит на военные цели в размере 100 тысяч золотых рублей. По настоянию Паткуля союзники вновь подтвердили сферы своего влияния в Прибалтике: Эстония и Лифляндия – для Августа и Карелия с Ингерманландией – для Петра. К великому разочарованию Паткуля, русский царь, несмотря на уговоры, никак не захотел отказываться от Нарвы, входившей, по его глубокому убеждению, в состав Ингерманландии. Стороны договорились информировать и поддерживать друг друга в своих военных начинаниях.

В Биржах Пётр уделил внимание и польской части делегации Августа, в особенности вице-канцлеру Щуке. Царь, раз это не удавалось сделать самому королю Польши, хотел во что бы то ни стало привлечь Польшу к участию в войне. Но поляки просили Петра уступить им взамен Киев, и разговора не получилось.

Неутомимый дю Эрон пытался и в Биржах уговорить Августа и Петра сесть с Карлом за стол переговоров, но успеха не достиг. Маркиз, однако, добился у царя приёма, на котором Пётр «дружески» намекнул послу, что готов сблизиться с Францией за счёт Голландии, т.е. готов пожертвовать ради этого торговлей с Генеральными Штатами. Август тоже выкроил для француза свободную минутку и, изобразив на лице самую приятную улыбку, «осчастливил» посланника Парижа обещанием пойти на любые условия мира со шведами, которые ему продиктует Людовик ХIV. Он даже вручил французу чистый бланк будущего договора, который дю Эрон мог заполнить по своему усмотрению! Окрылённый успехом, маркиз прямо из Биржей отправился в Лифляндию, чтобы доложить своему коллеге графу Жискару о сногсшибательной новости.

Плохо же знал маркиз короля Августа! Некоторое время спустя в том же кабинете, в котором он улыбался маркизу, и за тем же столом, за которым он его принимал, Август с той же благосклонно-коварной улыбкой подписал с Петром наступательный союз против Швеции.

Из Биржей все участники переговоров двинулись на Митаву, оттуда – в Ораниенбаум и Аугустенбург, где царь под грохот пушечных залпов почтил память павшего здесь генерала и дипломата Г.К.Карловича.

Биржи стали своеобразным апогеем в карьере Паткуля при дрезденском дворе. Его звезда на дрезденском небосводе сияла так ярко, как никогда. Военная партия при его активном содействии победила, дни канцлера Байхлингена были сочтены и, казалось, что ничто уже не могло мешать Паткулю продолжать беспрепятственно играть роль ближайшего помощника и советника Августа. Правда, определённые неприятности Августу и Паткулю доставляли поляки – всё ещё бунтовала шляхта, не желавшая признавать своим королём Августа «Сильного».

После встречи в Биржах в Варшаве собрался Сейм, который, обычно неспособный добиться единства ни по одному вопросу, на сей раз проявил удивительное единодушие по вопросу войны со шведами. Сейм потребовал от Августа немедленно прекратить военные действия в Лифляндии и обнародовать результаты переговоров в Биржах. Августа назвали зачинщиков всякой смуты в республике, и открыто заявляли, что «более не считали себя связанными обязательствами с разбойником» из Саксонии. Воистину быть королём Польши в то время не было синекурой!

«Разбойник» неуклюже защищался, напоминая полякам, что в Лифляндии когда-то господствовала римско-католическая церковь, и принять её в лоно Польши – святая обязанность польской церкви. Слышали бы это лифляндские дворяне! И как, вероятно, возмущался Паткуль, услышав о такой аргументации короля!