Паткуль. Неистовый лифляндец

Нарвское поражение подорвало у австрийцев веру в царя, и они уже больше не поддерживали идею посредничества между Россией и Швецией. Канцлер Кауниц говорить с Голицыным не хотел, а другие только смеялись над ним. Нужны были деньги на подкупы, а их у князя не было. «Все здесь дарят разными вещами – один только я – ласковыми речами», – писал он царю в Москву. (Послу было ещё не ведомо, что Кауниц в это время получал щедрые взятки от шведского посла.) П.А.Голицын пришёл к выводу, что только победа восстановит авторитет России в Европе. Требования русских на перемирие со шведами – получить часть Ливонии с Нарвой, Ивангородом, Ревелем, Копорьем и Дерптом – Кауниц посчитал чрезмерными. Впрочем, до Карла ХII они австрийцами были доведены, но тот отверг их с порога. Горькую пилюлю для царя австрийцы смягчили предложением подобрать из числа московских царевен невесту для эрцгерцога

Царь Пётр снова стучится в датское «окошко» и посылает в Копенгаген своего посла, чтобы тот попытался уговорить датского короля разорвать позорный Травендальский мир со шведами и снова присоединился к тройственному союзу. Датский посол в Москве Хейнс пишет в Копенгаген: «Московиты начинают теперь открывать глаза и осознавать свои ошибки. Поражение (под Нарвой) для них ничто по сравнению с тем, чему они там научились». Пётр предпринимает попытку уговорить вновь испеченного короля Пруссии выступить против шведов в Померании или хотя бы предоставить в распоряжение Москвы и Дрездена часть своих войск. В день коронации Фридриха Пётр послал ему дорогой подарок – золотой скипетр, но все попытки Москвы были напрасны: Фредрик IV датский слишком боялся шведов, а Фридрих I прусский был слишком хитёр, чтобы пускаться в войну с сильным противником. После Нарвы подыскивать себе в Европе союзников было делом неблагодарным.

Царю во всём помогает из Варшавы Паткуль. В попытках удержать Августа в антишведском союзе Паткуль присоединяется к партии Штраттмана – Вена, по крайней мере, не связывает участие Саксонии/Польши в испанской войне с прекращением войны со Швецией. Вслед за официальным разъяснением из Москвы он распространяет по европейским столицам сведения о том, что нарвское поражение нисколько не подорвало сил русского союзника. Чтобы не дать возможности Августу «свихнуться» и вдохнуть в антишведский альянс новый дух и новые идеи, он по просьбе Петра организует новую встречу двух монархов – на сей раз в м. Бирзен (Биржи), что в Самогитии, на курляндской границе.

Биржи – замок польских магнатов Радзивиллов, принадлежал молодой принцессе пфальцграфа Нойбургского. За 4 дня до встречи «в верхах» саксонцы захватили замок хитростью и подготовили его, как могли, к приёму делегаций. Монархи в середине февраля 1701 года прибыли в Биржи в сопровождении пышных свит. Паткуль, наравне с наивысшими саксонскими чиновниками Бозе, Пфлугком и Витцтумом, был включён в состав делегации Августа и играл на переговорах центральную роль. Здесь он тесно познакомился с русским канцлером Ф. Головиным, который по достоинству оценил напористость, цепкий ум, широкие познания и дипломатические таланты лифляндского барона. Впоследствии Ф. Головин, по словам знаменитого учёного Лейбница, самый одухотворённый и умный человек в царском окружении, станет главным контактом Паткуля в России.

Замок в Биржи (реконструкция начала XX века). Современный вид.

Обе делегации с трудом разместились в Нойбургском замке – особенно пышной и многочисленной была свита Августа, в которую входили не только саксонские деятели, но и некоторые влиятельные польские деятели. По сложившейся традиции, монархов в Биржах сопровождали избранные послы иностранных держав – прусский посланник в Москве и французский – в Варшаве. Впрочем, маркизу дю Эрону обстановка на переговорах не понравилась, потому что все переговоры проходили в обстановке секретности, и его на них не приглашали. Пётр привёз с собой российскую «достопримечательность» – шута Московского.