Патологоанатом. Истории из морга

В тот момент я еще не знала, что скоро все в моей жизни изменится к лучшему; что следующие годы моей профессиональной карьеры я проведу среди заспиртованных фрагментов тел в Патологоанатомическом музее, но, чувствуя себя, при этом абсолютно цельной. Это даже не входило в мои «карьерные» планы. Но у кого-то или чего-то были планы относительно меня, и это дало мне возможность посмотреть на смерть под другим углом зрения и изучить ее еще глубже.

Очень многое можно было узнать, изучая фрагментированные тела, сохранявшиеся сотню или пару сотен лет, потому что методы их консервации разительно отличались от методов, которые приходилось применять мне на аутопсиях и при отправлении образцов на гистологическое исследование. Методы консервации, применявшиеся в музее Барта, были старыми и бесконечно разнообразными, а это означало, что я смогу сосредоточиться больше на истории вскрытий и сохранения трупов, нежели на изучении последних инструкций, изданных управлением по человеческим тканям.

Я тогда не знала, что мне придется поработать и анатомом в одном из учебных кампусов. Анатомирование или препарирование отличается от рассечения при вскрытии. Анатомированием занимаются студенты-медики – это часть их медицинского образования. На уроках анатомии они открывают для себя прежде неизвестное им строение человеческого тела. Анатомирование – это вскрытие трупа или его части, выполняемое квалифицированным анатомом для того, чтобы показать студентам анатомические образования человеческого тела. В большинстве моргов есть специальные помещения для препарирования трупов. Этим занимаются студенты, которые сами препарируют трупы. Анатомировать можно любую часть человеческого тела – сердечно-легочную систему, голову и шею, конечности. Эти невероятно правдивые «скульптуры» забальзамированных трупов позволяют разобраться в слоях мышц, сухожилий, фасций, сосудов и многого, многого другого. Эти фрагменты и трупы могут храниться в формалине неопределенно долгое время и служить учебными пособиями для многих поколений студентов. Труп не обязательно должен быть целым, чтобы на нем могли учиться врачи всех специальностей, в особенности же будущие хирурги. Еще интереснее то, что после многих лет анатомирования бальзамированных трупов, которые своим серым цветом и консистенцией напоминают переваренного тунца, мне довелось увидеть новые методы «мягкой фиксации» учебных трупов. Один из этих методов называют методом Тиля по имени австрийского анатома Вальтера Тиля. Момент истины, когда он мог бы, вслед за Архимедом воскликнуть «Эврика!», случился, когда он зашел в мясной магазин и заметил, что сыровяленая ветчина сохраняется в гораздо лучшем виде, чем бальзамированная плоть трупов в институте анатомии в Граце, где в то время работал Тиль. Много лет спустя ему удалось создать подходящую методику фиксации трупов, в ходе которой применялись практически лишенные неприятного запаха растворы солей, борной кислоты, этиленгликоля и очень небольшого количества формалина, что позволяло сохранять трупы мягкими и невероятно реалистичными. Препарирование таких трупов стало более наглядным и давало более адекватное представление о строении живого человеческого тела. Когда я работала с таким материалом, мне казалось, что я снова работаю в морге.

В анатомическом отделении музея Барта я впервые побывала летом, когда большинство студентов разъезжаются на каникулы. Некоторые, оставшиеся в городе студенты летом подрабатывают в этом отделе препараторами, и их талантливый учитель Кэрол предложила мне присоединиться к ним. Она хотела, чтобы я помогла сделать несколько препаратов к следующему учебному году и очень на меня рассчитывал, так как у меня был богатый опыт аутопсий. Конечно же, я сразу ухватилась за такую возможность. Мне захотелось овладеть и искусством анатомирования или препарирования трупов, чтобы, насколько это только возможно, пополнить мои знания. Когда я увидела первый труп, то это был всего лишь торс и голова. Я начала с выделения мышц шеи, рассчитывая для начала отпрепарировать грудино-ключично-сосковую мышцу, мышцу, которую во время патологоанатомического вскрытия перерезают, делая Y-образный разрез.

– Не начинайте с ГКС, – внезапно произнесла Кэрол, заставив меня застыть с занесенным скальпелем в руке. – Постарайтесь сначала отпрепарировать платизму.

– Что это за зверь – платизма? – смутившись, спросила я. Я десять лет проработала лаборантом морга, но впервые в жизни слышала этот термин.

Кэрол не удивился и отнесся к этому с пониманием.

– Это поверхностная мышца, покрывающая ГКС, – объяснила он. – На вскрытиях вы ее не видели. Эта мышца при сокращении оттягивает вниз нижнюю губу и угол рта, как при выражении таких чувств, как печаль, удивление или страх, – она ткнула пальцем себе в нижнюю челюсть. – Кроме того, сокращаясь, вызывает образование морщин на шее и опускает нижнюю челюсть.

– Стало быть, она делает нас похожими на Дейрдра Барлоу из «Улицы коронации»? – спросила я.

– Ха-ха, именно так.