Патриарх Тихон. Крестный путь

Молчание покрывало слова Иоанникия. Ни единой реплики – ни за, ни против. Обсуждение патриаршего послания не состоялось.

Уже после заседания Тихон сказал Иоанникию шутливым страшным шепотом:

– Тебя повесят!

– Повесят, и ладно! Будет, пожил на свете.

– А меня тоже повесят. Но другие!

Обращение было отправлено по адресу в день праздника, 25 октября. А до этого гектографы работали денно и нощно. Письмо патриарха, спрятанное в одежду, под стельку сапога или в виде оберточной бумаги, в поездах, в телегах, а больше пешим ходом разлеталось во все концы страны. Уже через несколько дней его читали в Добровольческой армии, и вскоре самые влиятельные газеты мира печатали его, чтобы показать рабочим своих стран истинное лицо народной власти в несчастной России.

А святейший тревожил господина председателя Совета народных комиссаров, стало быть, самого Ленина, еще одним посланием. Под Москвой, в Николо-Угрешском монастыре, красные рыцари ограбили и оскорбили митрополита Макария, старца за восемьдесят лет.

Ворвались в алтарь во время службы, в шапках, с револьверами в руках. Требовали капиталы – несгораемый шкаф, набитый золотом. Владыка отвечал, что живет на пенсию. Великан-чекист в кожаной куртке не постеснялся, ударил старика в лицо, заорал, приставил револьвер к груди. Но христианину смерть не страшна. И тогда начался кощунственный грабеж. Чекист схватил митру, напялил себе на голову, две драгоценные панагии – в карман, отодрал крестики со скуфеек, прихватил наперсный крест.

Тихон не понял, что вся эта гнусность – ответ народных комиссаров на его обращение.

Но мстительные власти припомнили святейшему и богородское стотысячное шествие. Протоиерея Богоявленского собора отца Константина Голубева, организатора патриаршего приезда, без суда и без следствия кинули в тюрьму. Продержали несколько суток. Может быть, ждали, когда дождь перестанет, и среди дня, не обращая внимания на толпу горожан, повели в лес. В этих краях сосновые боры, и отец Константин благодарил Иисуса Христа, что перед смертью поглядит на красоту Божью.

Смерть ему была уготована злая. Красноармейцы построились, поставили священника возле ямы, и вдруг один из них бросил винтовку:

– Он крестил меня. Не буду стрелять!

«Изменнику» скрутили руки, тоже поставили к яме. И опять незадача. Из толпы, стоявшей поодаль, прибежала женщина, заслонила батюшку собой. Расстреляли всех троих. И сразу начали закапывать. Отец Константин был ранен. Он поднимался из могилы, просил прикончить. Родная дочь его, ползая на коленях перед убийцами, молила о пощаде. Закопали. На толпу направили винтовки. И все глядели, как «дышит» могила.

Фамилия человека, устроившего казнь, – Бедов. В беде была Россия, но бесстрашные люди уже на следующий день приехали в Москву, в Лихов переулок, сообщили секретарю Собора Шеину о богородской трагедии.

Ночью к патриарху пришли депутаты Собора. Святейший уже спал, но поднялся. Митрополит Арсений сказал:

– Нам стало известно от человека надежного, верного – власти решили арестовать ваше святейшество.

Тихон улыбнулся:

– Экая новость! Меня, думаю, и в день интронизации хотели бы арестовать.

– Святейший, время страшное. Убили царя, убивают преосвященных и священников…

– Умереть? Что ж такого. Я хоть сейчас готов. Вот если мучить будут – неприятно, а пойти на это, видимо, придется.

– Разве можно допустить такое! – Арсений побледнел. – Все готово для вашего немедленного отъезда.

– Патриарх – в бегах! Нет, такого удовольствия я не могу доставить господам комиссарам. Патриарх для них хуже бельма. – И посмотрел на келейника: – Яков Анисимович, угощай гостей чаем.

Час был поздний, всех оставили ночевать.

Но сообщение верного человека оказалось точным. С обыском нагрянули уже на следующую ночь, 11 ноября. Комиссар Хрусталев изъял письма и устроил что-то очень похожее на грабеж владыки Макария. Револьвером, правда, не размахивал, до рукоприкладства не опустился, зато обвинил святейшего в воровстве.

– Митры, кресты, панагии – все это похищено из Кремля.

Описал, забрал.

В покоях оставил красноармейцев.

– Как это понимать? – спросил Тихон.

– Вы, гражданин Беллавин, арестованы. Арест домашний. Пока. На вас заведено три дела.

Торжествовала красная звезда. Ленин, получив две отравленные пули, выжил. Троцкий, собрав тридцать тысяч красноармейцев, изгнал белых из Казани, Сызрани, Симбирска, Самары. Командарм Ворошилов, рабочая кость, дважды побил под Царицыном казачьего генерала Краснова. Войска союзников получили отпор под Котласом и Вологдой. Провалился заговор трех послов.

Патриарх обезврежен.

Остается над народом поработать.

Прихожане московских церквей вели себя неспокойно, писали Ленину, писали народному комиссару юстиции Гуковскому, в МК, в ЧК: пусть власти разрешат патриарху служить на Рождество.

Члены Синода и Высшего церковного совета митрополиты Агафангел, Арсений, Сергий и другие тоже обратились к правительству с ходатайством освободить святейшего Тихона из-под ареста, брали своего начальника на поруки.