Патриот

Два дня, правда, заняли итерации переговоров и выяснение того, как работает чайник, но немного настойчивости — и ты пьёшь кофе на праздничный воскресный завтрак.

А также любопытно наблюдать за деградацией собственных желаний и мыслей. Нет бы что-то подумать философское о жизни и политике. Не, все мысли о кофе, больной спине и всяком быте. За четыре дня я не прочел ни страницы книги, не знаю ни одной новости о происходящем в стране. Наверное, со мной такого не было с 8 лет.

«ФСИН-письма» тут нет, так что каждый обречён на долгую писанину на тетрадных листочках. Интервал «письмо — ответ» получается недели три минимум.

Надо Юле написать большое письмо.

А сейчас я снова сижу в комнате воспитательной работы. Все смотрят «Планету Земля», я пишу.

Вообще-то нас всех сегодня должны были вести в баню — сегодня банный день, — и мы уже даже построились на улице, но потом начальник отряда с кем-то поговорил по телефону и сказал, что планы изменились. Будем мыться у нас в бараке. Тут есть душ, но он один, горячую воду греет бойлер, она быстро заканчивается — в общем, это очень неудобно. Так никогда не делают, но, видимо, начальство не хочет, чтобы я увидел баню или кто-то из других зэков увидел меня по дороге в баню. Ну и моемся здесь.

А вот — большой плюс. Вчера получил разрешение пользоваться турником. Он есть в нашем локальном участке (a.k.a. «локалке»), но пользоваться им нельзя. Ведь это «спортивные мероприятия», а их можно проводить только по распорядку дня. А в распорядке дня карантина такого пункта нет. Ха-ха. Здесь, кстати, и прогулки нет. На улицу выходим во время поверки, проветривания помещений и бесплатных работ. В последних я не участвую, что служит предметом постоянных досадных диалогов с чуваками. Они же мне должны взыскания делать. Но я-то ссылаюсь на состояние здоровья. Но они-то требуют справку. А я-то требую медобследования для справки. А у них медчасти-то нет. Ну и бесконечными кругами это.

Короче, в ходе одного из раундов обсуждения я сказал, что моей спине помогает турник, что чистая правда. И мне разрешили им пользоваться. Классика переговоров. Если стороны действительно нуждаются в компромиссе, то он найдётся.

Ну и важно, конечно, что все изначально по стилю очень вежливы. Подчёркнуто. И сотрудники, и я. А то, как обычно, кто-то первый начнёт бычить, и пошло-поехало.

Так что подтягиваюсь пока.

Помыться, хоть в нашем крохотном душе карантина, — кайф. Двойной кайф — мыть голову, бритую наголо. Реально думаю о том, чтобы навсегда оставить такую причёску.

А ещё — мне только что пришло в голову, что это уникальный момент моей жизни, когда я могу сделать ирокез.

По ПВР волосы должны быть не более 2 см, но мне никто не мешает оставить бритую голову, а по центру оставить полосу волос в 2 см. Надо подумать.

15 марта 2021

Какая-то просто библейская ситуация была сегодня за завтраком. У меня начался пост, плюс я завтрак не ем. Сижу, пью чай. Вместе со мной ещё двое, которых завели в карантин вместе со мной. Армянин Валера, который очень плохо говорит по-русски, и Артём, местный владимирский парень, сгорбленный из-за отсутствия позвонка — последствие работы грузчиком-экспедитором. У Артёма на боку ладоней татуировки «За Спецназ» и «За ВДВ». А на пальцах правой руки — цифры 1488.

Ещё на кухне дневальный и начальник отряда, лейтенант Роман Владимирович. Начальников отряда два. И каждые два дня Романа Владимировича сменяет Василий Анатольевич.

Ну так вот. Сидим. Перед каждым — тарелка каши, два куска хлеба (белого и чёрного) и кружка чая. Все едят кашу, я пью чай. Артём, зная, что я завтрак не ем, спрашивает: «Будешь белый хлеб?»

— Бери.

Он берёт и уже разламывает на два куска, как начальник охраны говорит: «Нельзя, верните хлеб на место. Заключённым запрещено отдавать своё имущество».

Ну, тут немая сцена. Действительно, все знают, что нельзя ни дарить, ни продавать, ни покупать имущество. Но это общий хлеб за казённым завтраком, я сам до сегодняшнего дня брал чёрный, который другие не съели. Я люблю чёрный хлеб, кто-то любит белый и т. д.

Артём молча возвращает этот несчастный кусок хлеба, кладёт его передо мной.

Я начинаю вежливо спорить. Ну абсурд же. Этот хлеб — не моё личное имущество, а продовольствие, выданное на всех.

Роман наш Владимирович в ответ задвигает целую телегу о том, что правила написаны не зря, их надо соблюдать и норма питания прописана точно. И вот «на карантине осуждённый должен привыкнуть к этой норме». Таким образом его «готовят».

Я говорю: «Ну вы же понимаете, что сейчас подвели целую теорию под простой факт — вы у человека только что отняли кусок хлеба. Буквально».

Все молчат и явно думают о том же самом. Роман Владимирович снова про правила, которые превыше всего.

Ну в итоге завтрак закончился, мы ушли, оставшийся хлеб выкинули.

Сижу «на лекции». Приходят люди и просто зачитывают скороговоркой части ПВР.

После того как я просто отказывался на них сидеть и в результате нескольких кругов переговоров добился права быть «на лекции» с тетрадкой. Типа, конспектирую.