Патриот

Коллеги же явно боролись сразу с двумя феноменами: огромным магнитом, который внезапно появился у стула, на котором я сидел, и силой немыслимой гравитации, заставлявшей их головы повернуться в мою сторону. И такой же мощной, почти сейсмической силой, рождающей в подобные моменты ехидную улыбку на лице. Всё это были хорошие люди, которые, безусловно, считали несправедливым «правило одного года», но так уж мы, человечество, устроены: лёгкое злорадство над ближним на фоне наступившего облегчения за самого себя всегда приятно. За злорадство по важному вопросу приличный человек себя одёрнет и осудит. А по мелочи — можно, конечно. Это всего лишь денежный вопрос — заплатит, куда он денется.

Конечно, никуда я не денусь. И хоть эмоции мои бушевали в стадии торга, разум сразу переместился, минуя все прочие, в стадию принятия. Бесит. И возмутительно. И «эти идиоты».

Но отказаться от весёлой тусы, молниеносной адаптации в коллективе и офисных баек на весь следующий год будет просто глупо.

Спустя четырнадцать лет я довольно случайно оказался в совете директоров «Аэрофлота» — крупнейшей российской авиакомпании. Пробыл я там всего лишь год, но так вышло, что именно на этот год пришлось несколько инцидентов с буйными пассажирами, и на совете гендиректор компании, очень кипятясь, рассказывал о них и заявлял, что «Аэрофлот» будет требовать принятия специального закона, запрещающего авиадебоширам летать. Я всегда голосовал за такие предложения и поддерживал их, вспоминая тот полёт в Турцию.

Самолёт почти полностью был занят сотрудниками нашего офиса. Каждый радовался долгожданным майским праздникам, теплу, отдыху, скорой встрече с морем. И почти каждый разделил эту радость с алкоголем — неразлучным другом человека. И конечно, все были не в силах усидеть на месте, метались по салону, пересаживаясь от компании к компании, перекрикиваясь через весь самолёт и выясняя, кто что наливает.

Бортпроводников все игнорировали, их призывы пристёгиваться, не вставать, не курить в туалетах и так далее тонули жалким писком в мощном гуле улья офисных работников, вырвавшихся на волю.

Мы группой юристов с водкой и примкнувших к нам секретарш с мартини оккупировали кухню — то самое пространство в хвосте самолёта, с которым я теперь так хорошо знаком. Несчастная девушка-бортпроводница долго увещевала нас уйти и не мешать ей работать. Потом, обращаясь ко мне (очевидно, выбрав самого молодого и самого трезвого), воскликнула:

— Если вы немедленно не уйдёте, я приму меры!

— Какие? — спросил я максимально издевательским тоном во внезапно установившейся тишине, «изображая юриста». — Неужели нажалуетесь на нас капитану данного воздушного судна?

Пьяным и весёлым смешна любая глупость, вся тусовка сгибается пополам от смеха, а отсмеявшись, разливает по новой. Бортпроводница чуть не плачет — и она, и мы знаем, что сделать с нами ничего нельзя. Сейчас, к счастью, это не так.

Жизненный урок: мало что в такой степени заслуживает сожжения из огнемёта, как группа пьяных юристов, знающих, что несовершенство законодательства позволяет им безнаказанно умничать и выпендриваться перед обычными людьми, которые закона не знают, но по сути правы.

Отдых после прилёта был менее буйным. Видимо, накопившаяся тяга к угару была не так уж велика, раз вся расплескалась в самолёте. Такое часто приходилось наблюдать: начинается с «Ооох, загуляю!», а продолжается тихим алкоголизмом с пивом на пляже. Я был изрядно разочарован тем, что рассказы о разгульных вечеринках коллег оказались просто байками. Все разбрелись по компаниям, а виделись только у священного места поклонения каждого туриста в Турции — за ужином в формате шведского стола. Некоторые пытались доказать, что турки всё-таки сами себя обманули с этим шведским столом и возможно-таки съесть и, главное, выпить дешёвого красного вина на сумму, существенно превышавшую стоимость ужина. На мой взгляд, это ни у кого не получилось, хотя ряд попыток, безусловно, заслуживал приза за волю к победе.

Можете представить степень моей скуки и разочарования, если мы с моим коллегой-юристом Андреем Белкиным записались на экскурсию. И вы не поверите — в боулинг! В своё оправдание могу сказать, что в 1998 году боулинг в России был экзотикой. Почти никто из моих коллег там не бывал. Я был, в связи с чем планировал изображать усталого и скучающего Чайльд-Гарольда, ненавидящего всё. Хорошо бы ещё, конечно, с ходу страйк выбить. Дело в том, что чуть ли не первый боулинг в Москве открыли рядом с моим университетом в гостинице «Центральный дом туриста» — фактически официальной штаб-квартире знаменитой солнцевской мафии. Это, в общем, никого не смущало. Любая гостиница тогда была штаб-квартирой какой-нибудь мафии.

Так вот, я со своим коллегой Андреем, весёлым бывшим следователем, подавшимся в корпоративные юристы, записался на экскурсию в боулинг.