Патроны чародея

   — Думаешь, — сказал я зло, — мне нравится защищать кого–то?.. Да на хрен оно мне… Но раз уж это как–то на моих хиломогучих плечах, и все смотрят на меня, как щенки на маму… блин, что я могу сделать, как не?

Он молча смотрел, как я поспешно соскочил и торопливо снял мешок, сам покинул седло и помог вытащить упрятанные в тряпочку оставшиеся патроны.

Я быстро–быстро установил винтовку на передних растопыренных ножках, заднюю не стал откидывать, стрелять придется часто, торопливо развернул тряпку с патронами.

Всматриваясь в окуляр, я напоминал себе, что здесь расстояние в четыре раза короче, чем до башни чародея, и я стремлюсь попасть не в спичечную головку, а посеять панику в рядах противника.

Пуля идет со скоростью в три Маха, идет беззвучно, выстрел донесется только через десять секунд, а его никак не свяжут с гибелью людей.

В магазине десять патронов, это значит, небольшой отряд будет уничтожен раньше, чем донесутся выстрелы.

   — Начнем, — сказал я злобно.

Всадники уже проехали мимо. В прицеле вижу только их спины, да еще идущих сзади пленниц. Стрелять придется поверх их голов, но, к счастью, мы с Фицроем все еще на взгорье.

В прицеле появилась спина заднего всадника. Я едва не нажал на спуск, но передумал и поймал в прицел затылок вожака, затем для верности чуть опустил, все–таки двигающаяся цель…

Выстрел тряхнул руку, я тут же передернул затвор, дослал патрон и, припав в окуляру, поймал в прицел на этот раз заднего, а их вожак в это время медленно валился с седла.

Третью пулю засадил в грудь самого крупного мужика, что развернулся в нашу сторону. Широко распахнутый рот уже перекошен в командном крике, его просто отшвырнуло на конскую шею, почти выдернув из седла.

Фицрой повизгивал в восторге:

   — Какие удары… Какие удары! Словно конь копытом… Ухты, этого насквозь…

   — Там всегда насквозь, — прошептал я, — с такого–то расстояния…

Рука почти автоматически досылала новый патрон, я ловил в прицел новую мишень, выстрел, Фицрой уже подает вторую коробку, сберегая ценные мгновения.

Вдруг он насторожился, быстро сунул мне весь ящичек и, выдернув меч из ножен, шагнул вперед.

Я нажал на спусковую скобу, вскочил, выхватывая из кобуры пистолет. С конским храпом и топотом кусты распахнулись.

В нашу сторону с низины выметнулись пятеро на разгоряченных лошадях. Мой пистолет задергался в ладони от частых выстрелов. Эти дураки не знают, что нужно уклоняться, прут великолепными мишенями, я стрелял и стрелял, наконец услышал крик Фицроя:

   — Все!

Он вытер окровавленное лезвие меча об одежду всадника, которого срубил, сам вломился в кусты и пропал. Слышно было только, как бежит вниз, а еще вроде бы напевает нечто фривольное, совсем сумасшедший.

Я сложил винтовку и упрятал в мешок, оставшиеся патроны сунул обратно в ящик и бросил следом. Когда подошел к кустам снова, Фицрой уже далеко внизу что- то объясняет освобожденным женщинам, а они, взяв у застреленных из ножен ножи, бродят среди павших и с деловитым видом старательных хозяек перерезают каждому горло.

Одного вообще истыкали ножами, отрезали голову и насадили на сучок низкорослого дерева.

Я спустился вниз, женщины увидели меня и пали на колени с криками:

   — Хозяин!… Спасибо!.. Ты спас нас!..

   — Это мой долг, — ответил я высокопарно, но прозвучало это как–то серьезно, словно я сказал серьезно, а ведь в самом деле серьезно, что это со мной. — Заберите здесь все, что пожелаете, коней не забудьте… Это хоть немного возместит вам… В общем, выражаю искреннее сочувствие и приму надлежащие меры, чтобы не повторялось впредь и потом…

Фицрой добавил громко:

   — А если повторится, нарушители получат такой урок, что этот покажется ласковым почесыванием спинки!

   — Вот так, — подтвердил я. — Спинки, говоря вежливо.

Женщины принялись раздевать убитых, в первую очередь снимали сапоги и шарили по карманам, а самые бойкие бросились ловить коней.

Я сказал Фицрою:

   — Кровожадные какие… Понимаю, их увели, но вряд ли насиловали на месте или по дороге.

Он посмотрел удивленно:

   — Кровожадные? Это я им подсказал.

Я дернулся.

   — Зачем?

   — А тебе нужны выжившие? — спросил он. — Чем меньше враг знает про твою новую магию, тем меньше у него возможностей… приготовиться.

Я пробормотал:

   — Ну да, или как–то избежать.

   — Вообще–то уже вечер, — сказал он деловито, — а ночью волки так их изгрызут, что никто не поймет, как погибли.

Я зябко передернул плечами.

   — Фицрой, ты просто стратег. Я так далеко не заглядываю.

   — А надо бы, — сказал он наставительно. — С такой боевой магией ты можешь вершить великие дела! Думаешь, я дам тебе лежать на диване с голыми бабами и пить вино?.. Размечтался!

   — Ну вот, уже и помечтать нельзя…

   — Нельзя, — ответил он твердо, — на диване с бабами я полежу за себя и за тебя, а ты готовься вершить великие дела и красиво погибнуть при их осуществлении!

   — Ну, — сказал я вяло, — если красиво… Но где тут варианты для красивости? Это если бы прорубить ворота вражеской крепости под градом стрел и камней, водрузить знамя на башню вражеского замка, догнать и пленить вражеского короля…

   — Все впереди, — утешил он. — А пока… поедем дальше?

   — А женщины?