Патроны чародея

Конь легонько ржанул, видимо, простил. Я взобрался в седло, Фицрой уже тщательно упрятал в сумку свою находку, я вспомнил, сказал живо:

   — А в каких–то легендах есть насчет меча, что хранится в огненном ручье?

Он насторожился.

   — А что случилось?

Я пустил коня вниз по склону, Фицрой догнал, я ответил с небрежностью:

   — Да так, пустяки. В том ручье лежит именно меч… красивый, даже я понимаю!.. Не деревенские кузнецы над ним работали, столичные дизайнеры головы ломали…

Он охнул, развернулся всем корпусом ко мне, глаза стали отчаянные.

   — И ты не сказал?

   — А что, — спросил я, — это важно? Ну, бросил кто- то меч в огненную лаву, ну, и бросил!.. И что?

Он вскрикнул в великом возмущении:

   — Но какой меч не сгорел бы за две тысячи лет?

   — Ого, — сказал я с уважением. — Две тысячи? А ты откуда знаешь?

   — Да я, — ответил он с придыханием, — может быть, только ради этого меча и приехал сюда!.. По легендам, великий Кракандепрь бросил в огненный ручей, чтобы клинок богов не достался врагу. Но всякий, кто найдет… сможет отражать лезвием даже магию!

   — Ого, — сказал я. — Вообще–то удивляюсь, почему маги не захватят власть в королевствах? С их мощью…

Кони сбежали вниз и пошли бодрой рысью обратно по дороге, что привела нас сюда.

Фицрой покачал головой.

   — Магам не захватить власть, — пояснил он, — потому что не могут наносить удары… часто. Сильный маг может уничтожить одним ударом целое войско, однако для второго удара должен долго собираться с силами…

   — Но к тому времени, — сказал я, — когда прибудет второе войско, маг будет готов!

   — Любой вожак, — пояснил он, — что собирается убить мага, посылает против него двух–трех человек, остальные прячутся. Маг превращает их в пепел с легкостью, а тут выскакивают совсем с другой стороны остальные… вот и все. Маг даже заклинание прочесть не успевает. Потому правят всегда воины, а маги либо подчинены, либо прячутся где–нибудь в горах, лесах, пещерах…

   — Так что меч тебе не так уж и нужен, — подытожил я.

Он сказал с тоской:

   — А хвастаться?.. Как жить, если не хвастаться?.. Это и не жить вовсе.

   — Не все сразу, — напомнил я. — Уже забыл, что у тебя в мешке?.. Ишь, глаза завидущие, лапы загребущие… Курочка по зернышку, так что скромнее надо быть, скромнее!

Он широко заулыбался.

   — Да, теперь погуляем… Такую добычу нельзя не отметить… А что будешь делать ты?

Я помолчал, не зная, как объяснить, что вроде бы крестьян защитил, все сделал, можно и смываться, ответил несколько неопределенно:

   — Ты же знаешь, я не стремился заполучить этот замок и эти земли…

Он насторожился.

   — И что?

   — Догадайся, — предложил я.

Он покрутил головой, на взгляд стал еще серьезнее.

   — Если бы на твоем месте был я, догадаться несложно. Но ты…

   — Ну да, — сказал я саркастически, — а я должен ухватиться всеми четырьмя, как женщина за сковородки, и больше никуда?

   — Да нет, — объяснил он, — что–то в тебе от меня есть, в каждом же человеке должно быть хорошее, как бы ни прятал, но… что в самом деле?

Я кивнул.

   — Знаешь, я никого не убивал на дуэли, и потому нет особой необходимости куда–то уезжать подальше от мстительного и могущественного рода. Но все–таки…

Он буркнул:

   — Думаешь, меня гонит по землям трусость?

   — Ты удрал из своей земли, — ответил я, — спасая шкуру. Любой бы так сделал. Но потом тебе понравилось переезжать с места на место, хотя такой орел легко мог бы осесть и обзавестись хозяйством. Мог же?

Он в неудовольствии подвигал плечами.

   — Да что за жизнь, сесть и обзавестись?.. Ладно, понял. Просто я думал, ты нормальнее.

   — Нас, ненормальных, — ответил я, — много. Потому земля еще вертится… И мы слезли с деревьев вслед за первыми ненормальными. Но у меня нерешенные проблемы в другом месте… А здесь, если что и возникнет, ты быстро разгребешь, как хозяйственная курица обеими лапами.

Он осмотрел на меня с подозрением.

   — Вот–вот. Всякий зверь гребет к себе, только курица от себя. Ты прав, я такой же… Твой замок быстро пущу по ветру. Не важно как, пропью или проиграю.

   — Знаешь, — сказал я нерешительно, — что будет потом, меня как бы уже не волнует.

   — Почему?

   — Я передам тебе замок и земли, — пояснил я, — а с ними и ответственность. Что ты с ними сделаешь — твое дело. Я ни при чем, я не виноват!

Лес и открытые пространства сменяли друг друга, кони неслись то по густой траве, то проскакивали по мелководью одну за другой речушки, наконец вдали показались высокие башни моего замка.

Я подумал о Николетте, ее жених все еще собирает могучее войско, чтобы наказать Финлея Барклема, а она почти прижилась у меня, хотя сама этого еще не ощутила в полной мере.

Фицрой внимательно всматривался в замок, покачивал головой, я не замечал ничего особенного, разве что флаги висят вроде бы иначе, хотя не помню, как висели раньше.

   — Там что–то случилось, — проговорил он настороженно.

   — Где? — спросил я, всмотрелся внимательнее, ощущая недоброе чувство. — Чего они так…