Патруль джиннов на Фиолетовой ветке

Я смотрю в небо. Сегодня пелена смога достаточно тонкая, чтобы за ней разглядеть мерцание звезды. Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз видел звезду.

– Смотри, – говорю я Самосе.

Но звезда уже пропала. А может, ее никогда и не было. Может, это был просто спутник или самолет. Может, это Руну-Диди говорит мне не расстраиваться, потому что боги существуют и хорошо заботятся о ней. Она присматривает за мной так же, как Псих присматривает за своими мальчишками, я это знаю.

Тут я снова вижу звезду. Указываю на нее Самосе. Я говорю ему, что это секретный сигнал от Руну-Диди для меня. Он такой мощный, что может пробиться сквозь толщу облаков, и смога, и даже сквозь стены, которые выстроили боги Ма, чтобы разделить наши миры.

Послесловие

Я работала репортером в Индии с 1997 по 2008 год, и много лет писала новостные сюжеты и статьи на тему образования. Каждый день я разговаривала с директорами школ и колледжей, преподавателями, чиновниками и, что наиболее важно, со студентами. Я росла в доме, где было туго с финансами, и понимала, что мои возможности ограничены в отношении того, чем я хочу заниматься, но когда я стала журналистом, то увидела, что даже эти ограниченные возможности закрыты для молодежи из самых бедных слоев населения. Я брала интервью у детей, которые работали сборщиками скрэпа или просили милостыню на перекрестках, которые изо всех сил боролись за возможность учиться из-за сложных обстоятельств дома и которые были вынуждены бросить школу после переезда в результате религиозных притеснений. Но большинство из них не считали себя жертвами; они были дерзкими, веселыми и часто нетерпеливыми от моих вопросов. Мы, как общество и правительство, которое мы избрали, отвергли их, и на это неизбежно указывали мои статьи, но ограничения по количеству слов и дедлайны не позволяли мне передать их юмор, сарказм и энергию.

Примерно в то же время я узнала про повсеместные исчезновения детей из бедных семей. Говорят, что в Индии ежедневно пропадает без вести 180 детей. Эти исчезновения попадают в новости, только когда похититель пойман, или если у преступления есть пикантные подробности. Возможно, благодаря всему тому времени, что я провела, расспрашивая этих детей про их устремления, меня естественным образом заинтересовали именно их истории, но их было не найти. СМИ фокусировались в основном на виновных. Прежде чем я смогла продолжить свое расследование, изменились мои собственные обстоятельства: я покинула Индию – страну, где я родилась и выросла.

Статья, которую я не смогла написать: о пропавших детях и их семьях – осталась со мной. В Лондоне я записалась на писательские курсы и первую свою работу писала о них, но у меня не вышло. Меня тревожили этические аспекты, связанные с художественной репрезентацией маргинализированной, уязвимой группы людей. Я не хотела преуменьшать то неравенство, которому была свидетелем, но появлялся риск, что история об ужасающей трагедии станет частью стереотипного нарратива о нищете в Индии, который обезличил бы людей и их проблемы.

Зимой 2016 года я наконец вернулась к истории, которую отложила много лет назад. Отчасти это было связано с тем, что из-за «Брекзита», избрания Дональда Трампа и усиления правого крыла в Индии и других странах возникло ощущение, что мир отгораживается от тех, кого воспринимает «аутсайдерами» или «меньшинствами» – от групп, к которым теперь отношусь и я, как иммигрантка в Британии. Я подумала о детях, у которых брала интервью, об их решимости выжить в обществе, что часто сознательно пренебрегало ими, и поняла, что эта история должна быть рассказана с их точки зрения. Девятилетний Джай стал моей дорогой в этот роман. В Джае и его друзьях я пыталась ухватить те черты, которые упускали мои новостные статьи: жизнелюбие этих детей, их оптимизм и нахальство.

Когда я начала работать над романом, моя собственная жизнь неожиданно изменилась. Мой дядя, которым я всю жизнь восхищалась, добрейший человек, врач, который лечил пациентов бесплатно, если у них не было денег, умер. У моего единственного сиблинга на шесть лет младше меня был диагностирован рак IV стадии. Внезапно те проблемы, с которыми столкнулись Джай и его друзья, пусть и косвенно, но коснулись меня и моей семьи. Как человеку жить с ежедневной неопределенностью? Как обрести надежду, когда тебе говорят, что ее нет? А что насчет моего племянника, которому тогда было всего восемь лет? Как объяснить смерть ребенку? Я обнаружила, что не могу обсуждать эти вопросы с окружающими, даже с самыми близкими друзьями: вместо этого я обратилась к персонажам этой книги, ища ответы в их действиях.