Патруль: последнее дело Мышки и Сокола

– Пошли отсюда, – поскрипел напарник. Он развернулся и побрел по Извечному Мосту туда, откуда они пришли.

Мышка согласно кивнула и зашагала вслед за ним. Ей стало зябко без его рук, но показывать это она не хотела.

Они больше не напарники. Теперь они просто… знакомые? Друзья?

Интересно, спустя годы они будут ходить друг к другу в гости? Вспоминать общие дела? Или предпочтут забыть эту страницу? Отрезок жизни, полный лжи и обмана.

Они достигли Патрульного Острова и обошли штаб по широкой дуге. Первый был прав: Мышка хотела бы никогда больше не встречаться с бывшим начальником.

Не сговариваясь, они направились на Веселый Остров, в «Карнавал», где их ждали Голубка и Клещ.

Сегодня на сцене выступали живые люди. Три стройных девочки в ярко-синих пиджаках, желтых рубашках и черных обтягивающих штанишках пели задорную песенку, смысл которой сводился к тому, что «я буду улыбаться, потому что завтра может будет хуже». Мотив у песни был прост, а ритм буквально заражал желанием потанцевать. Скептически посмотрев на этот гимн оптимизма, Мышка обнаружила в толпе танцующих Голубку. Та снова была самой собой: разряженная в полупрозрачные яркие одежды, она улыбалась до ушей и с удовольствием меняла партнеров каждые несколько секунд. Клещ обнаружился за самым темным столиком. Тем самым, за которым сидела Мышка, когда они с Соколом вернулись из мира Нардин.

– Живые? – поприветствовал он, когда они подошли поближе. – Располагайтесь. Я заказал рогабаль, черный эль, три бутылки синка, кувшин зеленого вина…

–… и завтра мы умрем от похмелья, – заключила Мышка.

Клещ хохотнул.

– Тебя это остановит? – спросил он.

– Нет… – вздохнула Мышка.

Уже усевшись напротив Клеща он подумала, что с позывными пора расстаться. Они больше не работают на Первого, а это значит, им больше не нужны позывные. Теперь они просто Виола и Энтони.

Она подумала, что привыкать к старому имени не хочет. Она хочет остаться Мышкой.

Скрипящий на весь «Карнавал» официант притащил им поднос с кучей бутылок, и Клещ, не слушая слабых попыток Мышки отвертеться от глобальной попойки, сунул ей под нос стопку с рогабалем.

– На тебе лица нет, – объяснил он. – Выпей, может расслабишься. Вы расскажете нам, о чем вы разговаривали с Первым?

Мышка торопливо опрокинула в себя обжигающую жидкость. Пока она откашливалась, Сокол спокойно ответил:

– Он отправил нас на пенсию.

Клещ хлопнул в ладоши.

– Поздравляю! И что теперь останетесь в Паутине?

Останутся. Выбора-то нет.

Сокол и Мышка переглянулись и синхронно кивнули.

– И это правильно, – заключил Клещ. – В вашем случае я иного и не ждал. Вы же с разных миров, и встретиться могли только в междумирье.

Мышка растянула губы в попытке улыбнуться. Фраза Клеща всколыхнула старательно запрятываемые внутри сердца чувства.

Клещ, не замечая ничего, повернул голову и с улыбкой посмотрел на Голубку.

– Я вот надеюсь, что когда все закончится, мы тоже останемся здесь. Что-то я не готов отпустить ее.

Мышка тоже посмотрела на напарницу Клеща. Она буквально упивалась танцем. Выглядела она совершенно счастливой.

– А ты… уверен, что она захочет… ну… остаться. И тебя не смущает ее манера…

– Ты про то, что она спит со всеми подряд? Нет, меня это не смущает. Я прекрасно понимаю, почему она это делает. Осталось только дождаться, когда она наиграется. А она наиграется. Возможно, до этого момента осталось не так уж и много.

Мышка налила себе еще рогабаля. Нутро немного согрелось, и теперь ей хотелось еще. Забыть. Забыть, что полтора века ее карьеры были ложью. Лучше она послушает про Голубку.

– О чем ты? – спросила она.

Клещ налил себе зеленого вина и повертел бокал в руках.

– Ты знаешь, кем она была, до того, как оказаться здесь?

Мышка покачала головой. Она бросила взгляд на Сокола, но тот будто отрешился от разговора. Он положил руки на стол, сплел пальцы и смотрел в одну точку.

– Она была домашней девочкой. Дочерью торговца средней руки. Ее баловали, берегли от мира, но однажды мир одержал верх. Отец домашней девочки разорился и был вынужден отдать дочь в жены нечистому на руку богачу. К сожалению, нечистоплотность в сделках была не единственным грехом новоиспеченного мужа. Он очень любил бить женщин. За полтора года брака он почти полностью изуродовал ее. Она умерла от внутреннего кровотечения после очередных побоев. А возродившись здесь, стала вот такой. Защитная реакция. Выросшая в любви, она была не готова к тому, что подкинет ей жизнь. Теперь она берет от новой жизни все.

Клещ говорил это спокойно, с легкой грустинкой в голосе, а Мышка подумала, что возможно именно мучительная смерть – залог признаков гасителя. Ведь умирая в муках ты ненавидишь мир. И готов разрушить его.

Сокол продолжал смотреть в одну точку. Он будто и не слышал рассказа Клеща. Наверное, ему не нравились надежды патрульного.

Мышка выпила еще рогабаля. Откинувшись на стуле, она расслабленно посмотрела на задорно распевающих на сцене девушек.

Может быть, надо уйти? Попрощаться с Соколом, поблагодарить за прекрасно проведенные в напарничестве годы, захватить с собой бутылку чего-нибудь покрепче и испариться?