Патруль: последнее дело Мышки и Сокола

Это слишком. Слишком сложно. Слишком глобально. За полтора века в Патруле она едва осознала игры со временем, не хватает ей еще и вечности!

– Что это еще за Извечный Мост? – спросил Сокол, подходя к Мышке. Он был озадачен не меньше, чем она.

– Место, где объяснить все будет намного легче, – ответил Первый, и его голос эхом разнесся по стеклянной глади, отразился от алмазных и рубиновых цветов, а затем исчез.

Они остались втроем.

Начальник спустился по ступенькам и смело ступил на клумбу из изумрудов. Его шаги казались тяжелыми, но Мышка понимала, что все это от тишины.

– Пошли за мной, – мотнул головой норн.

И они пошли. Обогнули здание штаба Патруля, и пошли вперед, огибая кусты стеклянных роз, кустарники из алмазов и янтарные ивы. Мышка осознала, что никогда не была здесь. Они всегда приходили в штаб со стороны Черной Комнаты. И уходили либо на Веселый, либо на Вьющийся Острова.

А здесь они не были. Каково же было ее удивление, когда она увидела Мост, начинающийся прямо с изумрудной лужайки, и заканчивающийся… нигде. Он был бесконечен, этот Мост.

Может быть, поэтому он назывался Извечным?

Но не может же Мост вести в никуда?

Ступив на его поверхность, Мышка сразу же заподозрила неладное. Скучная серая форма патрульных слезла с них, и они снова были теми, кем хотели быть. Даже Первый преобразился, и теперь не был таким огромным. Оказывается, его смущал собственный рост, надо же! Но дело было отнюдь не в норне.

Дело было в Мосте.

Извечный Мост был покрыт ровным слоем склизкой субстанции, на которой легко можно было поскользнуться. Желто-рыже-охряная, она представляла нешуточную опасность. Но Первый шел вперед. Туда, где ничего не было. Спустя минут двадцать молчаливого путешествия он остановился. Склизкая субстанция к этому моменту стала перемежаться нормальными участками, покрытыми чем-то серым и совсем не скользким. Пятнами это серое покрывало поверхность впереди, а потом Мышка поняла, что серое спускается с условного верха. В Паутине не было времени, и с ним можно было играть, как заблагорассудится. Пространство тоже иногда выкидывало фокусы, но Мышка не сразу осознала, что идет под снегом. Теплым серым снегом.

– Мышка… – прошептал идущий рядом Сокол. – Это же пепел…

– Что? – она подняла руку и позволила одному из хлопьев серого спуститься к ней на ладонь. Это действительно был пепел. – Что происходит?

Первый же остановился. Норн смотрел настороженно, будто пытаясь уловить реакцию напарников.

Пепельная метель закружилась вокруг него, но он не обратил на нее никакого внимания. Он смотрел куда-то в сторону, туда, где мерцали разноцветными звездами нити Паутины.

– Что вы видите? – спросил он.

Мышка непонимающе проследила за его взглядом. О чем он говорит?

– Я скажу более конкретно. Где мир Харо?

Прищурившись, Мышка огляделась. Пусть в Паутине пространство было условным, но она примерно понимала, где они находятся, и серая, потухшая нить мира Харо должна была быть здесь. Или здесь? Или там? Его нить всегда была тусклой, и разглядеть ее было трудно. Но вглядываясь в бескрайнюю Паутину сейчас Мышка не могла найти даже намека на нее!

– Его нет, – хриплый голос Сокола заставил Мышку осознать очевидное. Нити мира Харо действительно не было.

Где она?

Пепел хлопьями спускался на ее красные волосы и подол платья. Он застревал в белоснежных волосах Сокола, кружился вокруг них двоих, будто предлагая потанцевать.

Стало жутко.

– Все правильно. Мира Харо больше нет. Он погиб окончательно, когда вы его покинули, – сказал Первый.

Пепел оседал на склизкое желто-рыже-охряное на Мосту, а Мышка с ужасом понимала, откуда он взялся. Понимала, но отказывалась принимать.

– Не может быть, – прошептала она. Шагнув назад, она поскользнулась, и лишь поддержка напарника не позволила ей свалиться в пропасть. Она вспомнила мутанта Деса, и ей стало горько.

Зачем все это? Почему?

– Что происходит?! – выкрикнула она, вцепившись в Сокола. Тот молчал, но она чувствовала его напряжение. Он тоже не понимал.

Не принимал.

– Ничего не происходит, – спокойно ответил Первый. – Ничего необычного. Все имеет свой срок давности. Даже миры. А мир Харо изжил себя уже давно.

Мышку затрясло. Очередное хлопье пепла, попавшее на рукав стало последней каплей ее выдержки. Ей вдруг показалось, что именно этот прах принадлежит Десу, и она взвизгнула. А потом закричала. Страшно, отчаянно.

И даже руки напарника… любимого не могли ее успокоить.

– Успокойся, – где-то над ухом прогремел голос Первого. – Все так и должно быть. Слышишь? Такова уж доля гасителя…

– Гасителя? – Мышка перестала кричать, опустилась на колени, обхватив себя руками и тихо постанывала от осознания. Голос принадлежал Соколу. Он еще держал себя в руках.

Первый подошел к ней, грубо оттолкнул Тони и влепил Мышке звонкую пощечину.

– Успокойся! – рявкнул он. – Ты не сделала ничего плохого, слышишь?

– Я… я там была. Мы фонили… мы добили этот мир своим присутствием! – заикаясь от рыданий пролепетала Мышка, глядя в зеленый огонь глаз норна. – И это вы… вы…

– Да, – кивнул Первый. – Это я.