Патрульные апокалипсиса

— Это, наверно, было для тебя невыносимо, — сказала Карин, ее взор блуждал по затемненной комнате. — Когда бы ты ни возвращался из своих набегов в Восточный блок, ты всегда привозил оставшиеся презервативы и список телефонных номеров с женскими именами напротив.

— Ты шарила по карманам?

— Надо же было отдавать твою одежду в химчистку.

— У тебя, как и прежде, на все готов ответ.

— Я отвечаю честно, первое, что приходит на ум, как подсказывает память... Вернемся ко мне, Фредерик. Что будет со мной? Ты собираешься убить меня?

— Мне бы этого не хотелось, женушка, ибо ею ты и являешься юридически и в глазах Господа Бога. В конце концов, моя подводная лодка рассчитана на двоих. Ты можешь быть мне супругой, товарищем и, наконец, возможно, императрицей при императоре, как фрейлейн Ева Браун для Адольфа Гитлера.

— Ева Браун покончила жизнь самоубийством со своим «императором» с помощью цианистого калия и выстрела. Это меня не привлекает.

— Так ты мне не окажешь такую услугу, жена моя?

— Не окажу.

— Окажешь, но по-другому, — еле слышно проговорил Гюнтер Ягер, расстегивая белую шелковую рубашку и снимая ее, затем взялся за ремень.

Карин вдруг резко подалась влево, зависнув в воздухе в надежде дотянуться до пистолета Лэтема, валявшегося на полу. Ягер метнулся вперед, выбросив правую ногу и с такой силой ударил ее мыском ботинка в живот, что она скорчилась и застонала от боли.

— Теперь ты мне окажешь услугу, женушка, — уверенно сказал новый фюрер, по очереди вынимая ноги из штанин, складывая брюки, чтобы не смялись складки, и аккуратно укладывая их на молельный стул.

Глава 39

— Когда она вошла? — спросил Лэтем, повышая голос, чтобы перекричать шум ливня.

— Минут двадцать назад, — ответил германский офицер, когда машина разведслужбы с выключенными фарами выезжала с территории.

— Господи, она там уже такдолго? И вы пустили ее туда без радио, без единого средства, чтобы связаться с вами?

— Она поняла, сэр. Я ясно сказал, что радио дать не могу, и она сама сказала: «Я понимаю».

— Вам не кажется, что сначала надо было получить «добро» от нас, а потом пропускать ее? — почти прокричал Витковски по-немецки.

— Mein Gott, nein! — рассердился офицер. — Сам директор Моро связался со мной, и мы продумали наиболее безопасный способ, как ей миновать патруль.

— Моро? Я задушу этого сукина сына! — взорвался Лэтем.

— Если точнее ответить на ваш вопрос, майн герр, — сказал офицер германской разведки, — Fraulein не так уж и долго в коттедже; мой агент у дома доложил по радио, что она вошла всего двенадцать минут назад. Вот, видите, я записал точное время у себя в тетради несмываемыми чернилами. Я очень аккуратен, мы, немцы, такой... все такие.

— Тогда почему у моих богатых друзей так много проблем, когда им требуется починить «мерседесы»?

— Дело явно в американских механиках, сэр.

— Да заткнитесь вы!

— Я думаю, настала наша очередь, — вмешался капитан Кристиан Диец. Они с лейтенантом Энтони стояли под дождем неподалеку. — Мы проиграем у реки прежний вариант с усадьбой и снимем охранников. — Капитан вышел вперед и перешел на немецкий, обращаясь к офицеру: — Mein Oberfuhrer, — начал он, — сколько там патрульных и есть ли у них маршрут? Я говорю по-немецки, так как хочу быть правильно понятым.

— Я говорю по-английски не хуже, чем вы по-немецки, сэр.

— Но вы говорите с запинкой. А грамматика у вас...

— Не буду платить своему учителю на следующей неделе, — улыбаясь, прервал его офицер. — Чтобы перейти в следующий класс, мне надо посидеть за чашкой чая с англичанами из Оксфорда.

— Abfall![131]Вы их не поймете. Я сам не понимаю. Они так разговаривают, будто у них во рту сырые устрицы!

— Ja, я слышал об этом.

— О чем они говорят? -прокричал Дру.

— Знакомятся, — ответил Витковски, — это называется завоевание доверия.

— Это называется пустой тратой времени!

— Важные мелочи, хлопчик. Послушай человека, говорящего на родном языке, хотя бы минуту и поймешь, когда он неуверен. Диец просто хочет убедиться, что нет ничего двусмысленного, никакой неуверенности.

— Поторопи их!

— Не надо, они почти закончили.

— Патрульных всего трое, — продолжил офицер по-немецки, обращаясь к капитану коммандос, — но есть проблема. Как только один возвращается к двери слева от подъездной аллеи, вскоре выходит другой, но только после того,как возвращается первый. Должен сказать, двоих мы определили, это патологические убийцы, всегда с целым арсеналом оружия и гранат.

— Понятно. Значит, передают пост. Эстафета переходит ко второму при появлении первого.

— Именно так.

— Тогда нам надо придумать, как выманить остальных наружу.

— Ja, но как?

— Оставьте это нам, мы справимся. — Он обернулся к Лэтему и Витковски: — Они тут психи, — сказал Диец, — что неудивительно. «Патологические убийцы», как объяснил наш приятель. Их хлебом не корми, дай только убить; у психиатров есть термин для таких, но сейчас нам не до этого. Мы выходим.

— На сей раз я иду с вами! -категорично заявил Дру. — И даже не думайтевозражать.