Пацаны. Повесть о Ваших сыновьях

Алкоголь на всех действует примерно одинаково. Сначала становится теплее, потом веселее, потом появляется неуёмная энергия, которая у каждого выплёскивается по-разному: в агрессию или чрезмерное жизнелюбие. Мозг, под влиянием сильнейшего из наркотиков, рождает одну и ту же разрушающую мысль: «ещё», «ещё», «ещё», и лишённая воли душа не в силах ей сопротивляться. Поддавшись, ты доводишь себя до состояния, когда либо валишься навзничь, либо наступает физическое отторжение всего выпитого за вечер. И как бы ты не силился сдержать опьянение в стадии лёгкой радости, всё равно всё заканчивается полуобморочными стенаниями, в которых я обычно блевал где-то за углом.

В ту ночь все как-то очень быстро наклюкались, и к двум часам в банном домике творилось что-то невообразимое. Я плохо различал детали происходящего, помню орущую музыку, душевую кабину в предбаннике и то, что парни протянули шланг прямо в дверной проём холла, включили ледяную воду и с диким смехом поливали девок. Помню, что пол весь был в воде настолько, что тапки насквозь промокли, и мы начали ими кидаться, а потом в ход пошли банные колпаки, мокрые полотенца…в конце концов кто-то смахнул со стола бутылку виски. Та вдребезги разлетелась, пацаны бросились собирать стёкла голыми руками, но так как мы были вусмерть пьяные, порезались почти все. Сухарь умудрился раскроить руку выше запястья, задев артерию так, что кровь начала хлестать из руки, точно как в «Убить Билла». Струи алой крови брызгали чуть ли не на метр, поднялась паника, девчонки визжали, что надо вызывать скорую, но кто-то из парней спохватился и крепко перевязал руку над раной чьей-то сухой футболкой, разорванной для этого дела на лоскуты, велев Глебу держать её над головой на спинке дивана, куда усадили скулящего от страха парня.

После этого мы немного очнулись и поняли, что воды действительно много, она продолжает прибывать. Оказалось, что в навороченной душевой (с разными режимами, светомузыкой и гидромассажем) снесли смеситель, вода перетекла уже через порог на улицу, за приоткрытую дверь, где стекала по ступенькам, мгновенно леденея от мороза. Никто не мог остановить её, пока Ваня, знакомый с делами хозяйственными, не догадался в принципе перекрыть всю воду на участке, побежав в одном халате и резиновых тапках по снегу, с плачущей от отчаяния Асей в главный дом.

Следующее утро мы встретили с больными головами, пустыми желудками, усталостью и чувством вины перед Асей за то, что вчера перегнули палку. Вода в доме до сих пор была перекрыта, никто не мог даже почистить зубы, но все потихоньку подтягивались на кухню в поисках чего-нибудь съестного и жидкого (к счастью, на кухне стояли пятилитровки с пресной водой, а в холодильнике остались соки, газировка и пиво). К полудню собрались все, кроме Рыжего, Глеба (скорую мы так и не вызвали, лишь перевязали рану бинтом) и Вани. Аси тоже не было. Она спустилась только в час дня, хмуро на всех глянула, достала из холодильника масло, сыр и начала резать хлеб на бутерброды. На кухне повисло тягостное молчание.

– Да-а-а… –протянул Родя. – Что-то мы вчера «борщанули», – и усмехнулся себе под нос. – Аськ… – Ася не подняла глаз. – А-а-а-ась? Ну не обижайся, слышь. Ну переборщили, да. Но всё же хорошо закончилось! – он постарался сказать последнее как можно более убедительно и весело.

– Это я ещё в баню не ходила, – пробурчала она.

В этот момент на кухню зашёл Ваня в помятом белом поло и домашних шортах, видимо, он слышал конец разговора:

– Аськ, где у тебя инструменты? Давай я попробую посмотреть, что там с душем? – он подошёл к ней, обнял, поцеловав в рыжую макушку. – Не переживай. Всё будет хорошо! Я точно тебе говорю!

Сколько бы мы не встречались у Димаса зимой, с Нового года я не замечал, чтобы между ними что-то было, но этот дружеский поцелуй в макушку вновь окунул меня в былое, подзабытое уже ощущение ледяного ступора и неприязни к другу и к самому себе за это чувство.

Он заботливо доделал за неё бутерброды, подал их, сел рядом, коротко приобнял за плечо и приободрил: «Не переживай, Аськ, правда, ща покушаем, и я пойду посмотрю, что там со смесителем. Всё хорошо будет, я шарю в таких делах». И действительно, быстро умяв простенький завтрак, он натянул тулуп Аськиного деда, обул его резиновые валенки по колено, взял чашку с недопитым чаем и отправился в остывший за ночь домик, где проторчал без малого часа три.

Аська периодически бегала к нему проведать обстановку. Выяснилось, что помимо смесителя сломан был ещё подлокотник у кресла и в одном месте оторвана прикрученная к стене вешалка. В общем, Ваня всё это починил как мог и вернулся к нам с сияющим лицом победителя. Ася сразу повеселела и сменила свой праведный гнев на благосклонность, разрешив нам остаться ещё на одну ночь.

* * *