Пацаны. Повесть о Ваших сыновьях

Не знаю, сколько длилась поездка. Может, полчаса, может, час, но за это время нервы стали как оголённые провода. Духота кружила голову, но в то же время из едва открытого окошка периодически доносился ветерок, тянувшийся воздушной лентой от щеки за ухо, взъерошивая волосы у затылка и распуская по телу ощущение прохлады, которое вновь сменялось удушьем. Тарахтящий мотор передавал вибрацию поручню, а тот, в свою очередь, всему телу: руки, колени, внутренние органы – до самого сердца. Я чувствовал, как оно дрожит. «Вдруг это опасно?» Чёртовый назойливый страх с каждой минутой и пролитой со лба каплей пота душил меня всё больше и больше. Пассажиры вокруг и не замечали этой жары и тряски. Но замечали ли они, что этот молодой московский модник в панике? И если замечали, то что они думали? Может быть, они и вовсе не смотрели на меня, а я просто накручиваю?

«Командир, тама, вон, ребятам в Микулино надо было», – крикнул кто-то из пассажиров, и опомнившийся водитель размашистым движением передвинул тугой рычаг передач (такой замызганный и старый, что стальная ручка давно стала чёрной, а головка обмотана таким же почерневшем скотчем) и ударил по тормозам (тормоза скрипучие – как сама старость). Кажется, что движения эти длятся несколько минут, за которые я успеваю детально вспомнить руку отца, вальяжное движение, лёгкий щелчок коробки и плавное торможение, от которого тошнота подступает к горлу. Чёрный новенький мерседес блестит на солнце вымытыми боками. «Он там ездил на классной тачке, а я жил всю жизнь с бабушкой в нашей старой квартире и копил на кроссовки» – приходит мысль…

«Чё встал?» – Вано подтолкнул меня в спину, и я одним широким шагом соскочил с верхней ступеньки на пыльную обочину. Ощущение такое, словно я спрыгнул прямиком в бассейн с прохладной водой. Лёгкое дуновение тёплого ветра, сладость воздуха, пение птиц – я жадно вдыхал свежесть весеннего утра, столь необычную для чувств, привыкших к городской духоте. Вот и Микулино – посёлок, где собраны несколько военных частей, жизнью которых он и живёт.

Три глубоких вдоха отрезвили меня и вернули к реальности. От остановки (ещё более разбитой, чем привокзальная), оставшейся в нескольких метрах от автобуса, прямо на нас бежала толпа разъярённых женщин. Немолодых женщин. Пожилых женщин. Мы стояли как вкопанные, открыв рты, пока настигнувшая толпа не облепила нас со всех сторон. Каждая из женщин что-то орала, пихала в лицо какие-то бумаги, что-то требовала, хватая за руки и тянув на себя. Мы, толком не спавшие, совершенно обсаженные, ошалевшие от происходящего, только лишь озирались по сторонам в поисках просвета между этой стеной из доброй полусотни дряхлых женских тел, обмотанных в некрасивую одежду. «Подождите, подождите», – собрался с силами Вано и развёл руками, освобождая пространство вокруг нас . «Не кричите, пожалуйста!» – взмолилась Ася, я встал за её спиной так, чтобы она оказалась между нами. Нам потребовалось несколько минут, чтобы наконец собрать расплывшиеся мозги в кучу и вычленить из их ора что-то вразумительное.

– 350 с человека за ночь, три кровати, хороший ремонт! – кричала одна, схватив меня за рукав.

– 350 до послезавтра, есть интернет, – тут же кричала другая, хватая меня за куртку с другой стороны.

– За 300 –ближайший дом к сто пятидесятой части, – кричала ещё одна, тыкая Ване в лицо распечатками с чёрно-белыми фотографиями своей квартиры.

Мы пятились назад, тянув за собой обступившее нас кольцо баб. Они орали как биржевые маклеры, пихая друг вперёд, ограждая правой рукой от продолжающих кричать старух, а левой рукой учтиво взяв Ваню под локоток, и все мы быстро зашагали прочь от остановки. Особо наглые особы продолжали выкрикивать свои предложения, наверное, чем-то превосходящие предложение нашей спутницы, на что она осаживала их матом, шикала или замахивалась клетчатой тряпичной авоськой. Гомон стих так же резко, как и возник, стоило нам отойти метров на двадцать. Толпа разбилась на маленькие группки и поплыла в сторону остановки, беспечно щебеча между собой. Рабочий момент, не более. Ничего личного.

Ася в абсолютном шоке семенила за нами, вцепившись в ветровку Вани. Я поспешно топал справа от бабки, в страхе оглядываясь на рассыпавшуюся толпу, пестревшую у остановки разноцветными платочками, беретами и вязаными шапками с пушком, блёстками и бог весть ещё с чем. «Урвавшая» нас женщина выглядела абсолютно счастливой и семенила к пешеходному переходу тарахтя без умолку:

– Вы правильно сделали, что меня выбрали! У меня и ремонт хороший, и места все раздельные, и холодильник импортный. А то знаете, тут так можно попасть! Они же обманут! Про цену вы ведь поняли, верно? По 400 с человека за ночь, выехать до семи утра. К первому автобусу чтобы, а то ж другие приедут. Ну, как и вы приехали. У нас тут не как в гостиницах ваших, конечно, но всё прилично! Магазинчик, рыночек, я вам сейчас всё покажу, а вон, через дорогу, видите? А вы сами откуда будете, москвичи, да? Вы на шестичасовом приехали, верно?