Пациент

– Да судить-то можешь сколько угодно, – негромко проговорил он. – Но и как несколько минут назад, ты всерьез ошибаешься в одном: его врач – не ты. Ты в настоящий момент, да и во все последующие – лишь инструмент для получения данных на него. Его врач – я, и я несу этот крест с того самого момента, как он поступил в эту больницу. Это дело ни на секунду не отпускало меня, пока я работал врачом, не отпускает и теперь, когда я уже давно на пенсии. Это дело всей моей жизни. И это станет делом Роуз, когда меня не станет, хотя я не намереваюсь оставлять его неразрешенным столь надолго. Ты просто не понимаешь, да и никогда не поймешь, что это такое: быть последним человеком, стоящим между Джо и остальным миром – миром, которому не под силу ни понять его, ни как-то устоять перед ним! Так что с настоящего момента изволь выражаться, как воспитанные люди, иначе мигом окажешься на улице.

Гнев побуждал меня что-нибудь ответить в том же духе, но какая-то часть меня знала, что это мысль не из лучших. Этот полный горечи, гордый человек практически исповедался передо мной, и услышанное оказалось куда бо́льшим, чем я был вправе ожидать. Так что, загнав свое тоскливое раздражение подальше, я ответил ему самым почтительным кивком, на который был только способен. Похоже, это его немного умилостивило.

– Ладно тогда, – произнес он. – Роуз, почему бы тебе самой не рассказать ему про того башковитого и упорного юного врача, который одним из первых пытался лечить наше прирученное чудовище?

Подняв взгляд на доктора Г., я, к своему полному удивлению, обнаружил, что она смотрит на меня уже не с той холодной суровостью, что была у нее на лице совсем недавно. Теперь глаза ее были полны печали и сожаления.

– Стыдобища… – произнесла она почти одними губами, так что я едва расслышал. А потом заговорила четким и хорошо поставленным голосом ученого, представляющего свое открытие.

– Когда я приступила к лечению Джо, ему было всего шесть лет, а в больницу он поступил буквально за месяц до того, как меня назначили его лечащим врачом. В то время, как тебе наверняка известно из моих записей в его истории болезни, моя версия была проста: явные признаки садистического расстройства личности и социопатии, выказываемые больным, явились результатом посттравматического стрессового расстройства, которое, в свою очередь, стало следствием частых, интенсивных и долго не подвергавшихся какому-то лечению ночных кошмаров, беспокоящих его на фоне таких совершенно очевидных сопутствующих заболеваний, как хроническая бессонница и энтомофобия. Его ярко выраженная физиологическая прогерия была просто защитным механизмом, предназначенным для того, чтобы создавать у него чувство бо́льшего контроля над ситуацией, чем в действительности, а его чудовищное поведение всего лишь помогало ему обрести чувство уверенности перед лицом того монстра, которого он себе вообразил. Честно говоря, тогда я считала, что случай совершенно элементарный и просто жаль тратить на него время, как ты наверняка мог предположить из моих заметок.

Доктор Г. примолкла, чтобы собраться с мыслями, а потом продолжила свой рассказ.

– Предложенный мною курс лечения заключался в том, чтобы помочь ему противостоять травмирующим последствиям ночных кошмаров посредством комбинации гипнотерапии и разговорной терапии, а для предотвращения собственно их проявления я прописала ему на время сна седативные препараты. Это тебе тоже уже известно из моих записей. Однако ты, наверное, не в курсе, что такое лечение действительно оказалось результативным. Просто на удивление результативным. В первую пару дней Джо практически не выказывал каких-либо симптомов тех расстройств, которые, как мне было известно, изначально диагностировал доктор А. Скорее наблюдались совсем иные проявления. Он очень… привязался ко мне.

Она сглотнула, и я понял, что все эти воспоминания до сих пор болезненны.

– Не будет преувеличением сказать, что Джо стал относиться ко мне, как к суррогатной матери. Я уже успела предположить, что родители от него очень далеки, учитывая их подозрительное отсутствие в больнице, так что это было не особо удивительно. И все же чем сильней он привязывался ко мне, тем больше мне доверял, и тем чаще мне казалось, что выздоровление уже близко. Он все меньше и меньше проявлял задатки социопата и все больше и больше походил на просто испуганного маленького ребенка.

Ее голос прервался.