Пациент

Я был совершенно сбит с толку, но медленно кивнул. В тот момент меня все еще переполняли чувства облегчения и благодарности, которые я испытывал к ней за столь существенные усилия помочь мне сохранить работу в больнице.

– Ну вот и отлично. Паркер, мы вызвали тебя сюда, поскольку один из санитаров Джо донес нам, что ему сообщили о твоих планах помочь Джо бежать из больницы. Причем сообщил ему это не кто иной, как сам Джо.

Даже если б я и захотел признаться, то просто не смог бы и слова произнести. Эта новость повергла меня в ступор. По спине пробежал леденящий холодок, во рту пересохло. Вдобавок возникло чувство, будто меня немедленно вырвет, едва я попытаюсь заговорить. Видя выражение моего лица, доктор Г. выдвинула ящик своего письменного стола, вытащила оттуда бутылку скотча и хрустальный стакан, налила щедрую порцию и передала мне.

– Похоже, тебе это надо. Прописываю, как врач.

Несмотря на бурю в желудке, я сделал, что велено. Поначалу действительно чуть не стошнило, но вскоре в онемевшей вдруг голове разлилось одуряющее тепло, и я почувствовал, как все мышцы немного расслабились. Очень приятное ощущение после всего, что я услышал. Доктор Г. бросила на меня сочувственный взгляд. Доктор А., однако, по-прежнему выглядел мрачным.

– Роуз, нечего успокаивать этого негодяя! Его нужно срочно опросить. Он, похоже, провел в разговорах с Джо куда больше времени, чем все остальные, и должен рассказать нам, что происходило с Джо во время этих сеансов.

Может, во всем был виноват шок от того, что я только что услышал. Может, весь скопившийся во мне гнев искал иного выхода – после того, как все, что его мотивировало, потеряло смысл. Может, сыграл свою роль скотч, но во мне вдруг будто что-то щелкнуло. Меня уже по горло достали все эти пренебрежительные разговоры о себе, как о каком-то непослушном ребенке, тем более в таком тоне, как будто меня тут и нету. Достали все эти вываливаемые на меня разоблачения, которые даже толком не укладывались у меня в голове. Но какие-то детальки вдруг все-таки встали на место, и больше всего прочего стало тошно от мысли, что этот мой провал был заранее срежиссирован.

Я бросил на доктора А. гневный взгляд, который постарался наполнить таким презрением, какое стократно превзошло бы его холодное высокомерие.

– Вот уж кукиш вам, старина! Из того, что я понял, вы и эта ваша бывшая подопечная решили столкнуть меня лбами с пациентом, с которым, как вы заранее знали, меня не ждет ничего хорошего, но перед тем, как я во все это влез, ничегошеньки мне про это не сказали. Я и не должен был его лечить, так ведь? Я был для вас и для нее всего лишь подопытной крысой, потому что вам просто хотелось посмотреть, что он со мной сделает. Ну что ж, с меня хватит! Если вы хотите знать, что я вынес из разговоров с ним, то должны посвятить меня во все, что сами знаете. Абсолютно во все! Типа, с чего это она пыталась покончить с собой, или почему вы сами, блин, отказались от его лечения, для начала, или зачем продолжали подсовывать ему в соседи заведомо уязвимых пациентов, хотя давно уже выяснили, на что он способен!

Доктор А. сохранил столь же невозмутимый вид, хотя я заметил, что тот дух благодушия, который он пытался на себя напустить, слетел с него в тот самый момент, когда я умолк. Произведенный эффект устрашил бы меня, если б я не был столь полон праведного гнева. Перед лицом доктора Г. я и без того казался сам себе какой-то крошечной зверюшкой, смотрящей на хищника, но, встретившись с безжизненным, ледяным взглядом этого сгорбленного старика, я даже не чувствовал, что меня вообще воспринимают как какое-то живое существо. Скорее как бездушную цифру, которая имеет наглость огрызаться. Но я не отступил. Бесстрашно удерживал его взгляд долгую, ужасную секунду, прежде чем доктор А. наконец не откинулся в кресле, раздраженно фыркнув.

– Ну что ж, наверное, не будет особого вреда, если мы и впрямь снабдим тебя чуть более подробной информацией, – произнес он. – Похоже, что на данный момент ничего другого не остается. Но пойми одно, Паркер. Если ты хочешь услышать все подробности, тогда для начала тебе надо безоговорочно принять следующее: никаких методов лечения для того кошмара, который сидит сейчас под нами, просто не существует. Его можно только держать под замком.

– Это я его лечащий врач, – надменно объявил я. – И мне об этом судить!