Пациент

Д: Она типа тает. Как мороженое. Выглядит просто как стена.

– Так что его родители не признают существования этой твари, – заключил доктор А. – А теперь: по какой причине это может быть? Если ты следишь за ходом моих мыслей, то я бы сказал, что причина со стороны отца не видеть это чудище совершенно очевидна. Но со стороны матери? Наверное, она просто отказывалась признавать то, чем занимался отец Джо, даже стоя рядом с ним прямо возле кровати. Джо, конечно, не мог сознавать, что его мать находится в стадии отрицания[34], так что единственным логическим заключением для него могло явиться лишь то, что его отец каким-то хитрым манером заставил мать думать, будто он, его отец, является просто частью стены. Это вполне подходит. Но это все цветочки – ягодки еще впереди.

А: Ясно. И это она оставила эти отметины у тебя на руках?

Д: Да. Я пытался закрыть лицо, чтобы ее не видеть. Она сдернула мои руки с лица и пальцами открыла мне глаза.

А: А зачем она это сделала?

Д: Ей нравится, когда мне плохо. Поэтому и не дает заснуть.

А: В каком это смысле?

Д: Она ест плохие мысли.

– Ответ все время находился здесь. – Доктор А. с некоей мрачной зачарованностью уставился на магнитофон. – Я просто не уделил этому достаточно внимания. Джо тогда хотел сообщить нам, что подвергался сексуальному насилию. Он описал ощущение того, что его удерживает и насилует его собственный отец – в контексте чудовища, у которого есть все атрибуты взрослого человека, насилующего маленького мальчика. Он даже дал нам ключ к тому, что его отец – садист, поведав нам о том, что это чудовище питается дурными мыслями, а это, несомненно, наводит на мысли о садисте, ловящем кайф и от душевных мучений, которые его собственная жестокость причиняет маленькому ребенку. Больше того, изначальная пассивность Джо, а в дальнейшем и его повышенная внушаемость при обзывании плохими словами вполне соотносится с поведением ребенка, подвергавшегося жестокому обращению до и после проявления у него симптомов острого психоза.

Доктор А. вздохнул. Теперь он обращался больше к себе самому, чем ко мне.

– Естественно, для нас по-прежнему остается загадкой, почему Джо начал имитировать поведение отца, когда был госпитализирован вторично. Однако на этот счет у нас есть заключительный отрезок записи.

А: Ясно. Ну что ж, в таком случае, по-моему, я знаю, как от него можно избавиться.

Д: Правда?!

А: Да. Если это чудище ест плохие мысли, тогда я хочу, чтобы у тебя были только хорошие мысли, когда оно появится.

Д: Да как у меня это выйдет? Оно же страшное!

А: По-моему, оно просто хочет, чтобы ты думал, будто оно страшное. Но знаешь что? Это совсем не так. Это просто твое воображение. Знаешь, что такое воображение?

Д: Типа да.

А: Тогда ты в курсе, что это просто часть тебя, в которой возникают всякие мысли. Иногда хорошие, иногда страшные. Но, Джо, даже если твои мысли кажутся страшными, это все равно только твои собственные мысли. И твое воображение не может пугать тебя ими, пока ты сам ему этого не позволишь.

Д: Выходит, я могу этим управлять?

А: Именно так, Джо.

Д: А откуда вы знаете?

А: Вообще-то это моя работа. Я почти как волшебник, только мое могущество в том, чтобы не давать людям чего-нибудь бояться. Вот почему люди приходят сюда – чтобы больше ничего не бояться. И знаешь, что, Джо? Все эти люди испытывают страх только из-за собственных мыслей. Из-за тех частей себя, которые они не могут контролировать.

Д: Ого!