Пацифист. Берта

Невесть откуда взявшиеся грузовики стали доставлять свинец в слитках и доломит. Все это складывали в купола парашютов. От шума двигателей, усталости шумело в голове, пыль драла горло, а перед глазами был песок, песок, песок.,.

- Давай, ребята, давай, - уговаривал незнакомый полковник. - Скоро придет пополнение, вызвали запасников. Мы уже сбросили почти пятьдесят тонн, а надо больше, гораздо больше, ребята…

Через респиратор дышать было совсем туго, потело лицо, и некоторые не выдерживали, срывали маски с лица. Все равно накопители-карандаши были только у офицеров, и сколько ты получишь рентген - никто не знал, да и не задумывался над этим.

Катастрофически не хватало и парашютов. Самыми прочными оказались тормозные от самолетов, но вскоре они кончились, и тогда в ход пошли всякие, спортивные тоже. Некоторые купола не выдерживали груза и рвались, едва вертолет зависал над землей.

Работали и ночью. Отдыхали тут же. Валились в траву и засыпали. Капустин ходил над спящими, тормошил за плечо, но бесполезно. Тогда сам надевал спящим респираторы. Лейтенант тоже был грязен, то* же грузил лопатой землю. Здесь не было «дедов» и салаг - перед угрозой, которая надвигалась на все живое, все это казалось никчемной возней. Какое «дедовство», какие неуставные отношения? Все - чушь собачья!

- Вставайте, ребята, - тормошил за плечо Капустин. - Вставайте, работать надо.

А им снился Везувий, и они во сне бежали из города, давя друг друга…

18

Какой сегодня день? Число какое? Сколько дней они роют эту землю? День, два, три? И сколько же дней он женат?

Вопросы всплывали в голове медленно. На каждую лопату песка по одному вопросу. Лопата отшлифовалась, блестит, как топор гильотины, мягко вонзается в сырой песок, но как он тяжел! Нет сил, нет воли. А может быть, это так действует радиация, расслабляет, и спать хочется, и руки будто ватными становятся, а в голове стоит надоедливый звон, точно прислонился ухом к колоколу. И дышать через респиратор трудно, все время кажется, что потеет подбородок, чешется, но не почесать его. На сколько времени еще хватит человеческих сил?

С очередным вертолетом, вернувшимся с заправки, прилетело пополнение. В толпе прибывших Миляев увидел знакомые лица. Окликнул работающих рядом Игоря Лихолета и Гиви Кабаидзе.

- Ребята, смотрите, наши прибыли.

А Лукьянчук и Сорока тоже заметили своих, подбежали, как к братьям.

- Здорово, мужики! Живы?

- Живы, генацвале, - ответил за всех Гиви.

Они даже обнялись, настолько приятно было здесь увидеть знакомые лица.

- А мы смотрим, погоны-то голубые, значит, наверное, наши. Скажи, Петро? - Мишка Сорока похлопывал по плечам солдат. - Я даже в этих масках вас узнал!

- Что нового в Петривцах? - спросил Женя.

- Баб беременных увезли сегодня. Сам видел, как бегали по селу да собирали.

- Куда? - спросил Женя, будто и Оксана была беременной, и ему непременно надо знать, куда их вывезли.

Мишка пожал плечами:

- Этого я не знаю.

Женя шел к палаткам и вдруг подумал: а что, если Оксана тоже беременная? Мысль эта будто хлыстом ударила. Что тогда будет? Плод любви? Зараженный плод любви…

Засыпая, он вспомнил фильм «Москва, любовь моя», японскую актрису Комаки Курихару с печальными раскосыми глазами. А потом что-то вспыхнуло, растеклось малиновым свечением по небосводу, и вот показалась поляна в лесу, цветы в траве, много-много цветов, а по поляне навстречу ему бегут двое - женщина и ребенок, и он узнает - эго Оксана. Ее брови мягко изогнуты, и рот приоткрыт, только прозрачная она какая-то, платья на ней нет, и сквозь нее виден лес. Потом он понял, что это - дивный пекинский парк Ихэюань, и он сам убегает от ласковых объятий цветущей японской сакуры. И даже не сакура это, а мейхуа - дикая китайская слива…

Его еле растормошил через два часа старший лейтенант Капустин. И он, увидев склонившееся над собой лицо в маске, вскрикнул.

- Спокойно, Женя. Это я, Капустин.

Старший лейтенант снял респиратор и устало присел на нары. Миляев помотал головой, прогоняя сон.

- Летчики просят одного солдата для выполнения сложного задания.

- Какого задания?

- Надо зависнуть над реактором и опустить прибор в его жерло, чтобы измерить температуру и состав выходящих газов. А я не знаю, кого послать. Напросился сам, но полковник Рогов отказал: мол, твое дело - командовать людьми.

Миляев задумался. Почему он к нему обратился? Только ли потому, что он сержант? А если сержант, то тоже отвечает за личный состав. Значит.., Похолодело внутри.

- Я готов.

Но Капустин покачал головой.

- Нет. Тебя не пошлю.

- Это еще почему?

- Потому что… По кочану! У тебя уже семья, ты теперь не один, черт побери!

- Ну, это ты не трожь! - Женя впервые позволил назвать командира на «ты» и даже не заметил этого.-

Это моя личная жизнь, и тебя не касается.

- Не петушись, я все равно тебя не пошлю. Я думаю Хромова послать. Он в партию вступать собирается и это будет ему достойным испытанием.

- Хромова? - удивился почему-то Женя.

- А что? Принадлежность к партии надо доказывать делом, а не словами.