Паучий престол I (СИ)

- Учиха Саске – новый ученик, - представился по форме, слегка кивнув, посчитав, что это вполне приемлемое приветствие, и был довольно-таки озадачен, когда учитель, по-отечески, потрепал его по волосам, приветствуя – похоже, в этой школе все учителя страдали комплексом курицы-наседки.

- Умино Ирука, - брюнет улыбнулся, а после, присев в свое рабочее кресло, начал короткий, но емкий инструктаж для новичка. Саске же слушал в пол-уха, так как почти все из того, что говорил учитель, ему уже было известно. Больше подростка интересовала внутренняя обстановка в коллективе и сам классрук, как человек.

Кабинет учителя по физподготовке, ожидаемо, находился возле спортзала на первом этаже, но при этом, как показалось самому Учихе, мог дать фору кабинету самой примерной учительницы. Мало того, что светлый и убранный едва ли не до блеска, так ещё и обставлен со вкусом. Несколько шкафов из светлого дерева вдоль левой боковой стены, стол у окна, точно напротив двери, на самих окнах белые вертикальные жалюзи, софа по правую руку от двери и цветы. Да, цветы особенно поразили Саске, пусть они, кажется, и были из тех, которые не цветут, а просто растут и зеленеют, но сам факт – мужчина и цветы, причем, похоже, учитель сам за ними ухаживал, хотя… какие только причуды не присущи деревенским обывателям.

Самому мужчине на вид можно было дать лет тридцать и то, с большой натяжкой и только потому, что, иначе, Умино Ирука был бы слишком молод как для педагога, у которого, как было понятно по размещенным в шкафу со стеклянными дверьми дипломам, грамотам, наградам, медалям и кубкам, было столько достижений в спорте и преподавании. Одет брюнет был не в спортивный, но и не в деловой костюм – синя футболка и темные джинсы, причем с низкой посадкой. Не то чтобы это удивило Саске, все-таки, как он понял, в этой школе не особо придерживались дресс-кода, но все же, учитывая то, что ростом учитель был примерно с Инудзуку, его, издали, запросто можно было спутать со старшеклассником, хотя, похоже, Умино Ируку его ученики уважали. За что – Саске пока не знал, но его новый классный руководитель все же ему чем-то импонировал, возможно, тем, что говорил с ним, как с равным, посмеивался над, как не удивительно, уместными шутками Инудзуки, увлеченно мог рассказывать о чем-то так, что его можно было слушать часами, разинув рот, но при этом держал именно ту дистанцию, которая подобает отношениям учитель-ученик. В общем, с ним было просто и комфортно в общении, и Саске даже сперва и не заметил примечательную деталь внешность брюнета – переносицу мужчины пересекал довольно широкий шрам. Да, шрам не бросался в глаза, но подросток заметил, что стоило ему только более пристально присмотреться к лицу учителя, как тот сразу же передернул плечами, словно ему было неприятно, тем более что Саске, зная кое-какой толк в макияже, не мог не заметить, что шрам искусно замаскирован. Что ж, у каждого из нас есть пунктики по поводу собственной внешности.

Ну, а далее… далее Саске предстояло нечто удручающее, но при этом неотвратимое, то есть знакомство со своим, 11-А, классом. Умино Ирука, как и полагается классному руководителю, представил его одноклассникам, причем сделал это предельно кратко и содержательно, мол, это Учиха Саске, ему семнадцать лет и этот семестр он будет учиться с вами, так что прошу любить и жаловать. Саске пристальным взглядом окинул класс, в котором было чуть больше двадцати человек, и никого любвеобилия и жалования с их стороны однозначно не заметил, кроме, пожалуй, того самого, нездорового интереса и некой жадности, с которыми его рассматривали.

За эту минуту, которую он, как невиданная ранее диковинка, стоял перед взорами двух десятков подростков, Саске чего только не заметил в глазах новых одноклассников. Казалось, не было в перечне существующих эмоций таких, которые бы не выражали эти взгляды, и если сам подросток мог ещё понять пренебрежение, любопытство, восхищение, заинтересованности или же зависть, то ему было невдомек, почему же большинство смотрит на него так, будто он у них что-то своровал, причем все об этом знали, но оставили виновника безнаказанным. Было странно ощущать на себе давление не восхищения, обожания или же подражания, а именно недоброжелательства и липкого интереса, но Саске даже виду не подал, что почувствовал это давление, внимательно посмотрев на всех и каждого, при этом оставшись предельно спокойным и сосредоточенным, хотя о его внутреннем, душевном, состоянии подобное сказать было трудно.