Паучий престол I (СИ)

Подумаешь, поймал себя на ревности. Наверное, это нормально, ревновать, когда тот, кто тебе симпатичен, проявляет интерес к другому, хотя его собственная ситуация была далека от общепринятого шаблона понятий ревность и собственничество. Он ревновал к чему-то призрачному и неподтвержденному, к тому, что было всего лишь его догадкой и приобрело образ нахальной блондинки только потому, что он сам считал, что между Наруто и Шион что-то было или есть до сих пор. А ведь он элементарно мог ошибаться. Помимо Шион мог быть ещё кто-то, и не факт, что это вообще была одна девушка, это Саске знал по собственному опыту. Кстати, а могло ли то, что он так открыто заявил о собственной личной жизни, неприкрыто указав на её насыщенность, задеть Наруто? Трудно было сказать, но почему-то от этой мысли в груди разливалось странное, обволакивающее, приятное тепло, которое, впрочем, быстро сменялось опасливым холодом, когда подросток допускал мысль, что блондин мог не приревновать, а выказать свое пренебрежение, посчитав его ветреным и фривольным. Саске мотнул головой, заталкивая неуместные размышления поглубже: похоже, накручивать себя вошло у него в привычку, вредную, между прочим, недопустимую и зудящую, связанную именно с Наруто Намикадзе. Что ж, будет, что вспомнить, когда его жизнь вольется в привычную колею: Наруто – тот, из-за кого он впервые испытал ревность.

- Бля, какая-то мразь побывала здесь до нас! – возмутился Киба, пиная пустую банку из-под пива и, брезгливо морщась, осматривая тот беспорядок, который царил вокруг. – Я серьезно, Намикадзе, - повернувшись к блондину, Инудзука упер руки в бока и с нажимом продолжил, - как только начну зарабатывать, сразу же возьму это озеро в аренду и оставлю для охраны местности парочку своих боевых псов, чтоб всякого рода хуйло не разводило здесь срач.

- Не матерись, Собачник, язык отсохнет, - Гаара, соскочив с лошади, порылся в седельных сумках, а после, перебросив поводья Намикадзе, подошел к шатену и сунул ему в руки целлофановый пакет.

- Главное, чтоб не член, - хохотнул парень, наклоняясь, подымая банку и забрасывая её в пакет. Аловолосый только головой покачал, мол, какого ещё ответа можно было ожидать от шута горохового, а после присел, помогая Инудзуке собирать мусор, который оставили после себя безответственные отдыхающие.

- Нужно привязать лошадей, - пальцы Наруто скользнули по его ладони раньше, чем он успел что-то заметить или же как-то отреагировать, и весь мир снова сузился до них двоих. На заднем фоне, так и не приняв во внимание замечание друга по поводу матерных слов, все ещё возмущался Инудзука. Гаара что-то ворчливо отвечал ему. Фыркали лошади, слегка утомленные дорогой и тянущиеся к воде. Шелестели деревья, и шумел прибрежный камыш. А Наруто стоял напротив и снова смотрел на него так, как смотрел несколько дней назад, в пустом коридоре возле шкафчиков, слегка прищурив глаза цвета индиго и заполняя собой все его внимание.

Саске хотел дышать и боялся. Казалось, даже его выдох, который, определенно, получился бы судорожным, жарким и выдающим его внутреннее напряжение, может в дребезги разрушить то выразительное молчание, которое воцарилось между ними. Наруто был слишком близко, чтобы просто развернуться, сделать шаг в сторону или же пройти мимо, и в тот же момент их разделяло внушительное расстояние, чтобы позволить себе, после не пожалев, приблизиться, сделав продиктованный эмоциями шаг. Осознавал ли Намикадзе, какую власть сейчас имеет над ним? Казалось, что он сдался без боя и пленен без пут. И убеждать себя в том, что это всего лишь смена обстановки, что во всем виноваты непривычные ситуации и иные люди, что его чувства увязнут в рамках этих трех месяцев и останутся на задворках памяти, было до смеха глупо, но и признаться себе в том, что ты проиграл, даже не вступив в эту самую игру, означало проявить обыденную слабость, а Наруто, похоже, не интересовался обыденностью.

- Да, конечно, - может, получилось и не так уверено, как хотелось бы, но, по крайней мере, Саске нашел в себе силы не отвести взгляда и ответить, смотря в глаза цвета индиго. Кажется, на миг губы Намикадзе озарила уступающая улыбка, и Саске выдохнул с облегчением, когда блондин, забрав поводья, отошел в сторону, пусть и понимая, что победа не досталась ни одному из них. А ведь раньше он никогда не упускал возможностей и уж тем более никому не позволял загнать себя в угол. Признаваясь себе, а в последнее время это стало в порядке вещей, в этом самом углу было не так уж и плохо, когда путь к отступлению был отрезан именно Намикадзе.