Паучий престол I (СИ)

Воспользовавшись уединением и попутно пытаясь привести свои мысли и чувства в порядок, Саске осмотрелся, отмечая, что место, в которое они приехали, было более чем живописно, вновь-таки вызывая непонятное желание поддаться творческому порыву. Саске это не нравилось – не замечал он за собой ранее подобной сентиментальности и стремления к прекрасному, но в этом уголке девственной природы, действительно, было приятно находиться, свободно дыша и не чувствуя на себе тех пут, которые навязывают рамками социума.

Скорее всего, в этом месте подземный родник выходил на поверхность, от чего и образовалось небольшое озеро, обросшее деревьями и высокой травой. Такой себе оазис посреди техасской степи, тем более что, и правда, озеро располагалось на границе чьих-то угодий, и, кому оно принадлежало на самом деле, было не понятно, но, если в это место приходят и другие отдыхающие, значит, никакой буквы закона они не нарушают, а то, как Инудзука возмущался по поводу мусора… Может, и правда, у этих деревенских есть чему поучиться? Впрочем, Саске стереотипами не страдал, считая, что, по большому счету, все зависит от самого человека, а не только от среды его воспитания, хотя о себе подобного он сказать не мог.

- Можно располагаться, - довольно резюмировал Киба, осматривая безупречно-чистый участок под деревьями, в тени которых они и устроились, а после закипела работа.

Не то чтобы Саске было неуютно, в конце-то концов, отдых на природе для него не был в новинку, но ощущения и впечатления кардинально отличались от его предыдущего опыта. Во-первых, плед прямо на голой земле, который упорно укладывал, разглаживал и утрамбовывал Инудзука, так как трава была высокой, и покрытие бугрилось над ней, словно волны. Во-вторых, предполагаемый пикник, как оказалось, нужно было приготовит самому, по крайней мере, большую его часть, из тех продуктов, которые Гаара достал из седельных сумок, и которые надо было резать, мазать, мешать и заправлять. В-третьих, разжигание костра оказалось довольно кропотливым делом, которое сочетало в себе не только физическую силу и опыт в поиске сухостоя, но и сноровку, а так же, что больше всего заинтересовало подростка, умение правильно определить место для этого самого костра. Естественно, как Учиха, Саске не мог остаться в стороне от столь выверенного процесса, и поэтому после долго чихал и фыркал, старательно обнюхивая себя со всех сторон, когда густой дым неожиданно повалил в его сторону. В общем, он не прогадал, когда надел старые джинсы, футболку и ветровку, которую пришлось снять, потому что все тело покрылось испариной, а на щеках проступил яркий румянец. И, в-четвертых, как бы Учиха ни старался, брюнет никак не мог примениться к ситуации, понимая, что он только путается под ногами и всем мешает. Казалось, что он трехлетний ребёнок с синдромом почемучки, и если Намикадзе и Собаку относились к этому с должным снисхождением, прощая гарадскому и его любопытство, и беспомощность, то Инудзука задевал его чуть ли не каждую минуту, комментируя каждый его безоговорочный провал.

Саске сердился, дулся, пыхтел, но все равно упорно рыскал по оазису в поисках сухих веток, помогал распаковывать продукты и даже, вооружившись газетой, стойко и методично, как ему показал Наруто, махал на тлеющие искорки, пока от костра не повалил тот самый, едкий дым. Глаза слезились, Саске их тер и часто моргал, пытаясь унять жжение и понимая, что, если так пойдет и дальше, он останется слеп, потому что линзы придется снять, а без них он, как крот, выбравшийся на поверхность в полуденный зной. В итоге, его заставили промыть глаза питьевой водой, которую привезли с собой, а после усадили на плед, дали в руки нож и приказали заняться овощами и бутербродами, словно девчонку, в то время как брутальные мужчины занялись, как выразился Инудзука, тем, ради чего, собственно, и затевалась эта поездка.

Была ли задета его гордость? О, ещё как! Саске хотелось раскромсать эти овощи на мелкие кусочки, а после со всей силы вонзить нож в землю, резко подняться на ноги и, наконец, высказать все, что он думает об этих деревенских, но… Но рука замерла именно в тот момент, когда он понял, что улыбки на лицах этой троицы настоящие, радостные, довольные, может, чуточку и глумливые, но не со зла, а просто потому, что так нормально, обычно, привычно, потому, что таков этот, деревенский, мир.

- А вот это, гарадской, - Инудзука, неся перед собой эмалированную кастрюлю так, словно она была сделана из золота, подошел к нему и аккуратно, как самую большую ценность, поставил тару перед ним, - то, ради чего, собственно, мы и выбрались на природу.