Паутина

— Он застал этого гада ещё живым. Я пыталась разговорить следопыта, он прискакал в тот момент, когда этот был ещё жив, поэтому ему и удалось услышать то, о чём следопыт мне рассказал. Про задание Удо и про клятву убить виновных в изгнании. Я хотела выпытать про остальные патрули, но герцог внезапно оттолкнул меня и перерезал следопыту глотку, — Аня замолчала. — До сих пор не веришь? Тогда я продолжу: он направился ко мне с направленным клинком — длинней и острей чем этот, и будь уверена — он не просто хотел их сравнить. Говорит: «Кто ты такая?», а я стою, остолбеневшая — не знаю, что делать. Понимаешь, о чести всех фон Эйбен легенды ходили, а тут — такое. Но тут, совсем близко послышался стук копыт принц пожаловал. Когда Янош обернулся, я улучила момент и сбежала. Постыдно, горько, но мне важнее было тебя догнать.

— Понимаю, — промычала я, уставившись на запылившиеся хрустальные туфельки-кроссовки.

— И вот, снова. Я так думаю, Удо наложил какое-то заклятие на дорогу к Милой пустоши и повелел Яношу тебя на эту дорогу завести. Городок «выстроил», лес — всё как в лучших стратегиях, вот только принц, сотоварищи проскакал спокойно, а вас с Яном — будто завёл кто… — Аня загадочно притихла, глядя на меня. — Das ist ratsel, — попыталась сыронизировать она.

— А почему ты думаешь, что Кирилл проскакал спокойно? — решила отвлечься я.

— Хочешь — поспорим, — предложила она. — Но я не советую, принц Удо не нужен.

— Ему нужна ты, — произнесла я. Анна ничего не ответила. Мы сидели минут пятнадцать, не шевелясь. Каждая думала о своём, но готова поклясться, что мысли наши так или иначе сходились к одному — к предательству со стороны герцога фон Эйбен.

Такого удара в спину я не могла ожидать ни от кого — пинок со стороны принца вызвал бы у меня меньше удивления и негодования, чем подобное со стороны Яна. Так мало времени, практически неразлучно, но я готова была поклясться, что знаю его вдоль и поперёк — я слышала, как бьётся его сердце, чувствовала, как он мыслит, думает. Точнее, мне казалось, что я чувствую. А теперь, будто почва ушла из под ног и не смотря на то, что в этом мире появилась моя лучшая подруга, будто одним родным человеком стало меньше. Герцог Янош фон Эйбен — нет, этого я не могла простить, не могла понять, не могла успокоиться и начать ненавидеть, даже презирать не могла — таких чувств, как к нему, я не испытывала ни к кому раньше.

Кони паслись где-то далеко, их почти не было видно на фоне огромного предзакатного солнца. Мимо нас со скрипом проехала телега. Аня украдкой подняла голову из-за высокой травы. Я сделала то же самое. Телегой управлял древний старичок, опустивший на грудь подбородок и тихо дремлющий; время от времени он тревожно поднимал голову и дёргал лошадь за уздцы. На телеге посреди разметавшейся соломы лежал человек. Я узнала синий бархатный плащ, заляпанный грязью.

— Что теперь будет? — прошептала я, усаживаясь обратно на траву. — Что он скажет Кириллу?

— Что бы ни сказал — нам на руку, — расчётливо проговорила Аня.

— Только не говори, что Кирилл — тоже предатель.

— Не скажу, а какой от него прок? — логично сказала Аня. — Кому он поверит — нам или родному кузену? Какие у нас есть доказательства?

— Но ведь нельзя всё так просто оставить! — встрепенулась я. — Янош сможет в любой момент сдать Кирилла Удо. Я так не могу…

— Лена, нам надо добраться до Тезаруса. Принц — славный, но сейчас важно не это. Мы доберёмся до Саурваля сами, обходными путями. Я знаю дорогу — мы будем там уже завтра утром. Коронация — вечером. Ян скажет Кириллу, что тебя потерял — это будет истинная правда. Наверняка принц предположит, что тебя забрал Удо. Кирилл, конечно же, сделает всё, чтобы тебя вызволить, но до коронации ему делать ничего нельзя — как только он заикнётся о том, что ты исчезла, сам собой станет вопрос, откуда ты собственно взялась. Это не тусклый Тосквандоль, где всё до всех доходит, как до жирафов — столица, как-никак. Снова возобновятся контры между королём и кардиналом — этого никому не надо. Нет, принц поставит всех на уши дня через два. Поставит — это точно. В это же время Янош честно доложит Удо, что тебя нигде нет — ни в свите принца, нигде. Пока они будут друг с другом разбираться, при этом не решаясь всё это сделать более-менее публично, мы преспокойненько перенесёмся домой. Чем мой план плох? — улыбнулась она.

— Тем, что Ян так и останется…

— Ну вот всегда ты так! — Аня обидчиво отвернулась. Потом поднялась, громко свистнула, подзывая лошадей. — Забыла, с кем имеешь дело? Я же гений импровизации! Переночуем в монастыре. Поехали, — она запрыгнула на лошадь, я сделала то же самое, и мы неспешной рысцой направились к Житию на Милой пустоши.

Двери монастыря нам открыл относительно молодой монах: гладко выбрит, с лысиной на макушке, он был одет в коричневую сутану, на поясе болтались чётки. Он внимательно нас осмотрел, Аня вышла вперёд и проговорила:

— Саин, фон Эйбен здесь?