Паутина

Спальня была вся залита лунным светом, только по углам затаились тени. Разноцветное стеганое одеяло мягко переливалось приглушенными красками на белоснежном фоне кровати. Сабрина отбросила одеяло и они легли на прохладные простыни. В комнате тоже было прохладно. Словно впервые они принялись ласкать друг друга губами и руками, а потом Гарт овладел ею так легко и естественно, как будто они просто лежали и разговаривали. Их тела сплелись воедино, словно голоса в библиотеке. Но мы же на самом деле разговариваем, мелькнула у Сабрины мысль. Чтобы мы ни делали, где бы ни находились, мы все время разговариваем друг с другом. Но для полноты ощущения нужно, чтобы мы были вместе.

— Да, любовь моя, — улыбнувшись ей, сказал Гарт и прижался губами к ее губам.

Они не спали почти до рассвета, и эти часы, проведенные вместе, стали для Гарта лишним подтверждением того, как она ему нужна, причем не только тогда, когда происходит что-то ужасное, но и тогда, когда все в порядке. Он обнимал ее с жаром, сознавая, какой катастрофой было бы для него потерять ее, и по ее реакции видел, что и она неотступно думает о том же: может случиться нечто, что разлучит их. Болезнь, смерть, а может, какое-то непредвиденное событие или безумие. Ведь благодаря одному такому безумию их свела судьба меньше года назад. Теперь они словно запутались в странной паутине, случайность причудливо соединена с вероятностью. Их любовь и страсть разгорались все сильнее, по мере того как возрастало ощущение, что возможны всякие неожиданные перемены. Они вели себя все безрассуднее.

Наутро, шагая по территории университетского городка, Гарт вспоминал прошедшую бурную ночь и улыбку на устах Сабрины утром. От недосыпания в голове слегка шумело. Он был настолько ослеплен любовью, что казалось непостижимым: в мире существуют такие понятия, как обман, страх, столкновение непримиримых интересов. И подкуп конгрессменов, подумал он, имея в виду не предстоящую через несколько минут встречу с Лу Чжэнем, а их с Клаудией поездку в Вашингтон через две недели. Он думал об университете, о процедуре предоставления субсидий, о тех научно-исследовательских проектах, которые давали конкретную отдачу, и о тех, которые заходили в тупик, о студентах, которым нужно было уделять время и которые вправе были рассчитывать на максимум того, что он мог им дать. Все это было составной частью мира, в котором жили они с Сабриной. Но ничто, торжественно произнес он про себя, словно давая обет, никакие проблемы или сиюминутные соображения не должны вставать между ними. Они будут бережно относится друг к другу и не допустят, чтобы что-нибудь встало между ними.

Он заранее позвонил Лу и попросил, чтобы тот зашел к нему в десять часов. Взбежав по лестнице, он увидел своего аспиранта, который стоял у входа в кабинет.

— Доброе утро, профессор. — Широко улыбнувшись, Лу протянул руку. — Может быть, обсудим сопроводительное письмо в «Сайенс» с известием о сделанном мной открытии? Я написал его вчера вечером и теперь хочу обязательно показать вам. Тогда они наверняка поместят его в следующем номере, а потом опубликуют и саму работу. Как вы и говорили, много времени это, конечно, не займет: работы, в которых речь идет о крупных открытиях, публикуют быстро. Итак… — Он вынул из портфеля лист бумаги, — … вот письмо. Мне кажется, в нем есть все, что нужно. Как вы думаете?

— Может быть, и не все. — Гарт открыл ключом дверь в кабинет, распахнул ее, и, не закрывая, сел за письменный стол.

Взяв стул, Лу поставил его у края письменного стола, уселся в своей любимой позе — наклонившись вперед. Держа письмо в руке, он продолжал улыбаться.

— А что я упустил?

— Ты не объяснил, как другим ученым повторить проведенный тобой эксперимент.

Глаза Лу расширились от удивления.

— Повторить? Конечно, но ведь… — Но Гарт продолжал не отрываясь смотреть на Лу, и тот запнулся, а улыбка у него на лице мало-помалу исчезла.

Открыв ключом верхний ящик стола, Гарт достал переплетенный экземпляр работы Лу. Подойдя к холодильнику в углу кабинета, он вынул и поставил на стол пробирки с пробами крови, и, наконец, выдвинув ящик, где хранилась картотека, достал компьютерную распечатку анализов. Все это он аккуратно разложил на столе. Лу не сводил взгляда с пальцев Гарта, пока тот разглаживал бумаги.

— Я не буду отсылать твою работу и сопроводительное письмо в редакцию «Сайенс». Уверен, ты знаешь, почему.

— Нет. Ничего не понимаю. Вы же поставили свою подпись под моей работой и сказали, что отошлете ее в понедельник.

— Я сказал также, что еще раз проверю ее за выходные. Вчера вечером я ее перечитал, и кое-что, в частности, гипотеза относительно единственного гена, меня в ней смутило. Ты знаешь, мы несколько раз обсуждали этот вопрос, хотя я не стал досконально проверять твои выводы, поскольку был занят другими делами.

— Но ген-то на самом деле один-единственный! Если вы читали мою работу, то должны помнить, что я это доказал!