Паутина прошлого

Ну-ну, хмыкнул про себя Брагин. Смотреть на цветы легко, вышивать трудно.

– Я тебе фото убитой перешлю, она училась в параллельном классе с задержанным, школа номер… – Он заглянул в свои записи. – Поищи ее по соцсетям, с кем дружила, что одноклассники про нее говорят. Вообще все, что найдешь.

– Есть, господин начальник. В морг мне съездить? Когда обещали заключение?

– К Фишману я сам загляну.

Брагин сложил в папку свои записи, которую убрал в сейф, и демонстративно покрутил на пальце ключ от кабинета, намекая, что уходит.

– Вы куда сейчас?

– Обедать, – буркнул он.

Впрочем, поесть не удалось. Размышляя, куда лучше отправиться – в родную столовую, которая ближе и дешевле, или в кафе на соседней улице, где вкуснее, зато дороже, – Брагин дошел до лифта. Здесь его и застал звонок Фишмана.

– Подъезжай.

– Уже закончил?

– И не начинал, – мрачно отозвался судмедэксперт.

– Что-то случилось?

– Почти. Тут потенциальные родители скандалят, требуют предъявить тело. Больницы они уже обзвонили, теперь до морга добрались.

– Сейчас приеду.

3

Самое неприятное в деле следователя – сообщать родителям о гибели ребенка. Бесчувственным истуканом Брагин себя никогда не считал, понимал, что такое горе может сломить кого угодно, даже самого сильного человека, и приставать к родителям с расспросами сразу после страшного известия неэтично. С другой стороны, профессионал в подполковнике тоже имел право голоса, и сейчас этот голос громко трубил: чем быстрее раскручивается следственная спираль в первые дни и даже часы после убийства, тем больше шансов на успех. Именно сейчас, когда след еще не остыл, нужно действовать, причем быстро и решительно. Кто-то может сказать, что следователь ведет себя бесчеловечно, вытягивая информацию из безутешных родителей. Вот только дать им дни или недели, чтобы… нет, не справиться с горем, это невозможно, но хотя бы прийти в себя, Брагин не мог. Это непозволительная роскошь. Упущенное время всегда оборачивалось «глухарем» и разгуливающим на свободе преступником.

Девушку опознали, Брагин наконец-то узнал ее имя: Лена Чистякова.

Для родителей кошмар ожидания сменился кошмаром узнавания – когда не остается ни малейшего шанса, что произошла ошибка и что близкий человек на самом деле жив. Когда разум понимает, что близкого, родного человека больше нет, но душа не принимает потерю. Тогда остается только выть и проклинать неведомого убийцу, господа бога, мироздание. И себя – не уберегли, не досмотрели.

Мать рыдала в голос, бросаясь на накрытое простыней тело, а затем оседала на пол. Ее муж лишь беспомощно топтался рядом, теребил воротник рубашки, снимал и вновь надевал очки. Женщину поднимали, ставили на ноги, чтобы увести, но все повторилось сначала. В конце концов Фишман накапал в стакан солидную порцию успокоительного, заставил ее выпить и, практически взвалив себе на плечо, вывел в коридор, где она в рыданиях скорчилась на стуле. Брагин представился, но ему никто не ответил.

– Нам нужно что-то подписать? Я все сделаю, – после долгого молчания сухим, безжизненным голосом пробормотал отец.

Когда он взял ручку, пальцы его дрожали. Подпись получилась почти нечитаемой.

– Что произошло? Несчастный случай, или ее?.. – слово «убили» он произнести не смог.

– Пока не знаем, следствие только началось, – уклончиво ответил Брагин. Говорить правду не хотелось.

– Она… мучилась?

Вот что тут можно ответить? Разве что промолчать.

– Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, – произнес подполковник, когда с формальностями было закончено.

– Я мало чем могу помочь, – едва слышно промямлил отец. Он вновь схватился за верхнюю пуговицу рубашки. – Дочерью занималась жена, я почти все время провожу на работе. Я ничего не знаю. – На Брагина уставились лихорадочно поблескивающие стекла очков. – Вы понимаете, что я ничего не знаю? – уже громче произнес он. – Вы понимаете, что донимать нас расспросами бесчеловечно?! Вы хоть что-нибудь понимаете?!

– Тогда завтра? – предложил подполковник. – Я мог бы подъехать к вам домой…

– Нет! – почти истерично выкрикнул отец. – Это слишком жестоко! Оставьте меня в покое! Я ничего не знаю!

Его голос сорвался на визг.

В коридор выскочил Фишман с очередной порцией лекарства. Понимающе взглянул на подполковника и с сожалением покачал головой – то ли извинялся за то, что даже не приступил к вскрытию, то ли сочувствовал.

Давя досаду, Брагин отошел к приоткрытому окну.