Паутина прошлого

– Душили, было такое, – покивал Фишман. – Причем тот, кто это делал, был на нее очень зол, но убивать, как мне кажется, не собирался.

Впрочем, началось все с нападения в курительной комнате где-то за час до смерти. Кто-то подобрался к Лене сзади и нанес несколько ударов. Порезы оказались не опасными, вот только кровоточили изрядно. Рана на шее выглядела чуть серьезнее, спину защитила джинсовая курточка. Орудие нападения – осколок зеркала, стереомикроскопия и спектральный анализ проявили редкое единодушие. Предвидя вопрос Брагина, Фишман покачал головой:

– Нет, травмы не могли быть получены по неосторожности, когда девушка разбила зеркало, хотя кто-то наверняка очень хотел, чтобы мы так думали. Криминалисты нашли окровавленный осколок в Белом зале в числе тех, что валялись на полу. Его подбросили в общую кучу. Отпечатков, само собой, никаких – осколок обернули тканью. Кстати, все удары были нанесены сверху вниз, так что жертва в момент удара сидела или их нанес великан. Среди подозреваемых есть великаны?

В обычной беседе судмедэксперт избегал специальной терминологии, говорил просто и образно.

Брагин покачал головой:

– Даже баскетболистов нет.

– Ищи, кто был одет в хлопчатобумажную толстовку или футболку цвета хаки, – добавил Фишман.

Он сделал паузу, глядя за задумавшегося подполковника, прекрасно понимая ход его мыслей. Если бы напавший на Чистякову схватил осколок голой рукой, то неминуемо бы порезался, не говоря уже об оставшихся на стекле отпечатках. Получается, нападение не было спонтанным, нападавший отдавал отчет в своих действиях. И не только отдавал, но и предпринял меры, чтобы скрыть улики. А микроволокна – это зацепка. Потянув за эту ниточку, вполне можно выйти на хозяина одежды.

Из курительной, судя по каплям крови на полу, Лена прошла в Белый зал, затем дальше, в прихожую. Где она или упала сама, или ее сбили с ног. Скорее всего, именно там она получила несколько ударов ногой в живот. Видимо, какое-то время лежала на полу, потом, держась за стену, направилась к лестнице. Искала выход? Хотела позвать на помощь? Не получилось – здесь на нее напали в третий раз. Повалили на пол и стали душить.

Но кто это был? Зайцев то ли спал в кабинете, то ли развлекался с Лапушкиной, Маврин, по его словам, заткнув уши наушниками, играл на смартфоне где-то в дальнем конце особняка, Серебряков еще не приехал. Кто-то из них лжет. Ну ничего, скоро выяснится. Лена наверняка отбивалась и царапалась, а раз так, то под ногтями должны остаться следы, размышлял Брагин. Анализ ДНК покажет, где собака порылась. И тут в голове прошмыгнула предательская мыслишка: «А если это все-таки Олег?» Он ведь сам сказал, что был не в себе, примерещилось что-то, и… Только совсем не хотелось, чтобы виновным оказался он.

Как всегда, конец сомнениям положил Фишман.

– Кстати, пришел анализ ДНК: барышня царапала не твоего сидельца. – Судмедэксперт удивленно посмотрел на пустую тарелку, где еще недавно лежало вяленое мясо, словно не понимая, куда оно делось. Затем вылил в стакан остатки пива, потряс бутылку, дожимая последние капли, и пробормотал: – Надо было четыре литра брать.

Брагин молча поднялся с табурета и вышел в комнату. Вернулся с бутылкой виски в руках, хлопнул дверцей холодильника, и на столе появились нарезка ветчины и брусок сыра.

Фишман заметно повеселел.

– А знаешь, мне понравилось вот так обсуждать дело, – заявил он, скручивая пробку на угловатой бутылке с черной этикеткой. – Надо будет сделать это традицией. А то что мы все у меня да у меня… Нет, определенно у тебя лучше! Главное – вкуснее.

Соорудив солидный бутерброд, он откусил треть, прожевал и изрек:

– А вообще дело интересное. Не забудь рассказать потом, чем все закончится. Любопытно же.

– Любопытный, рассказывай дальше, – проворчал Брагин.

Дальше было так.

Из прихожей Чистякова выбралась на лестничную площадку, какое-то время сидела, прислонившись к стене, пробовала встать – остались отпечатки, а вот что произошло дальше – непонятно. То ли она хотела спуститься вниз, оступилась и упала, что в ее состоянии было совсем неудивительно, то ли ее столкнули.

Отпечатки и потожировые следы не показали ничего интересного, а вот токсикологический анализ оказался любопытным. Алкоголь – само собой, однако в крови Лены обнаружился еще и химический препарат – тут Фишман произнес сложное фармакологическое название. Также препарат был найден в остатках вина в одной – только одной! – бутылке. В совокупности с алкоголем вещество превращалось в жуткий растормаживающий коктейль. Оно вызывало эйфорию и чувство вседозволенности, снижало критичность. Мораль, совесть, страх – стиралось все. Оставались только первобытные желания, требующие немедленного удовлетворения. Действие препарата длилось час или два в зависимости от дозы, затем наступала апатия, переходящая в глубокий сон. А проснувшись, человек ничего не помнил.

– Ничего себе, – пробормотал Брагин.

– У молодежи сейчас в ходу термин «химсекс», не слышал?

Брагин покачал головой.

– А стоило бы знать, – проворчал Фишман. – Только выбор странный, неподходящий.