Паутина прошлого

Конец сомнениям положил телефонный звонок. Номер был незнакомый.

– Слушаю.

На другом конце молчали, громко дыша в трубку.

– Говорите, слушаю, – повторил Брагин.

– Это Ватсон, – приглушенным голосом прошептала трубка.

– Какой Ватсон?

– Ну Саша… – вновь прошептала трубка. – Брат Лены.

– А… – хмыкнул подполковник. – А чего шепчешь?

– Так поздно уже, родители думают, я сплю. А я ждал, пока они доругаются, чтобы вашу визитку забрать.

– Ну, делись информацией, Ватсон. Чего нарыл?

Оказывается, Саша всерьез решил помочь Брагину и целый день следил за участниками «вечеринки». Но все вели себя так, будто ничего не произошло. Лишь ближе к вечеру мальчику удалось подслушать разговор Вадима Маврина с Натальей.

Молодые люди встретились в заброшке – бетонном остове недостроенного жилого дома. Место было тихим, безлюдным, даже окрестные наркоманы почему-то обходили стороной, лишь иногда мальчишки играли там в «живую “Доту”». Смекнув, что не просто так рафинированная красавица в белых туфлях пробирается сквозь кучи строительного мусора и собачьего дерьма, Саша незаметно направился следом. На втором этаже Наталью уже ждал Вадим.

Чем хороша была заброшка – так это акустикой. Звук разносился очень далеко. А с учетом того, что после строителей осталось много всяких ненужных вещей, за которыми легко спрятаться, незаметно подобраться к разговаривающим было совсем нетрудно. Что Саша и сделал. А еще сумел записать разговор на свой телефон. Правда, голоса не всегда удавалось разобрать, да и сам разговор записался не с начала.

– Ты совсем дебил?! – негодовал женский голос. – Экспертиза покажет…

Ответ прозвучал неразборчиво.

– Мог бы и сказать, придумали бы, как эту стерву укоротить.

– Ага, чтобы вы вдвоем меня шантажировали, – прорезался характерный молодой басок, в котором Брагин без труда узнал голос Вадима Маврина.

– Вот так прямо и шантажировала?

Опять неразборчиво.

– Вот дерьмо! А если плюнуть на ее угрозы? Что она могла сделать? – спрашивал женский голос.

– Сообщить моему родоку, что я продаю в школе наркотики. Я, видите ли, своими действиями наношу вред тем, кто их у меня покупает.

– Вот сука! А ей что за дело?

– Ну, она типа против всего плохого.

– Но можно же было что-то придумать… Что она к тебе клеилась, а ты отшил, вот она и мстит, выдумывая.

– Ты моего предка не знаешь, он сначала бьет, потом разбирается.

Неразборчиво.

– Думал, видео снять с подвигами этой твари под веществами, – послышались слова Маврина.

– Понятно. Снял?

– Не совсем. Кое-кто вступился за честь дамы, хотя скорее испугался за себя.

– Никогда не понимала, что он в ней нашел? Ведь стерва – пробы ставить некуда!

– Теперь путь свободен, да? Ты небось на седьмом небе. Так, может, это ты ее? – хихикнул Маврин.

– Охренел? Тогда уж ты, у тебя к ней больше накопилось.

В надежде узнать еще что-нибудь ценное Брагин прослушал запись с начала, но больше ничего разобрать не удалось.

Впрочем, и услышанного хватало с лихвой. Идиллия нерушимой школьной дружбы, нарисованная педагогами и самой «шестеркой», стремительно таяла, а снизу, словно второй слой краски, проступала неприглядная реальность.

Время двигалось к ночи. Диван расстелен, кухня прибрана, костюм повешен на свое место на дверце шкафа, но сон не шел, слишком много информации пришлось переварить за день. Мозг, слово разогнавшийся двигатель, никак не мог успокоиться.

Брагин подхватил со стола книжку, в свое время кем-то забытую в курилке, и растянулся на диване. «Ложная слепота» какого-то Уоттса, фантастика – то, что нужно уставшему человеку. Когда хочется чего-то легкого, обычные люди читают детективы, но этого жанра Брагин избегал по двум причинам. Во-первых, мешала профдеформация: авторы умудрялись настолько исказить всю цепочку следственных действий, что Брагину хотелось упечь поганцев за решетку, протащив через все этапы следствия, дабы прочувствовали на своей шкуре, а во-вторых, подобных приключений подполковнику хватало в избытке и в реальной жизни.

Он открыл книгу. На какой странице он заснул, второй или третьей, он не запомнил.

7

Похороны Брагин выносил с трудом, но старался не пропускать. Вид убитых горем родственников – слишком тяжелое зрелище, от которого испытывают удовольствие только психопаты, к каковым Брагин себя не относил. Однако понаблюдать за причастными вне кабинета следователю всегда полезно. И дело не столько в расхожем суждении, что преступник возвращается на место преступления, на похоронах зачастую вскрывалось истинное отношение к погибшему. Отличить подлинное горе от безразличия или скрываемого удовлетворения не так уж и сложно – все можно прочитать на лицах.

В кабинете следователя люди всегда держатся скованно, всегда настороже, всегда продумывают каждое сказанное слово. Совсем другое дело, когда человек полагает, что за ним никто не наблюдает. Даже если злоумышленник постарается придать лицу приличествующий случаю скорбный вид, то держать маску долго не сможет, обязательно прорвутся наружу истинные эмоции.