Паутина прошлого

Артем с любопытством поглядывал вокруг – всегда интересно сравнить, насколько реальное жилище соответствует сложившемуся в голове образу. Скромный кухонный гарнитур прекрасно вписался между окном и дверью, небольшой холодильник, плита в идеальном состоянии – и не скажешь, что это кухня старого холостяка. Обеденный столик максимум на двух человек, гостевой табурет, уютное хозяйское кресло, шторы спокойной расцветки. Лаконично, функционально, опрятно – слова сами пришли в голову. Ни грязной посуды, ни крошек на столе, везде безупречная чистота. Да, эта кухня отлично подходила характеру Брагина, чего не скажешь о вычурной кружке в цветочек. Вряд ли он купил ее сам, скорее, чей-то подарок.

Брагин дождался, когда коричневая шапка поднимется над джезвой, и наполнил две кружки. Ту, что в цветочек, протянул Артему.

– Держи.

– Спасибо.

Артем сделал большой глоток. И почему у него такой вкусный кофе никогда не получается? Китайская кофеварка виновата? Надо джезву купить.

– В голову ничего не приходит насчет того, где держат похищенных? – Подполковник вернулся к разговору, начатому еще возле Сампсониевского собора.

– Откуда? – удивился Артем. – Кирпич, похоже, старый, еще дореволюционный, таких высоких подвалов в центре Питера полно, да и за городом много старых заброшек.

– Как считаешь, в центре города кто-нибудь да заметил бы?

– Могли и не заметить, сейчас все по домам сидят.

– И?

– Ну… В Выборге, в Пушкине, в Кронштадте, да мало ли где.

– Значит, нужно искать похитителя, – то ли спросил, то ли утвердительно заметил Брагин. – Другого выхода нет.

Подполковник со вздохом приподнялся в кресле и потянулся к смартфону, лежащему на столе.

– Не спишь? – спросил он, когда на том конце прозвучал ответ. – Да пошутил я, не кричи. Капитан, будь добр, выясни, Серебряков Олег Владимирович когда на свободу вышел?.. Да, отбывал наказание по сто пятой… Не знаю я, где отбывал, это неважно. Главное, где его сейчас найти.

– Вы думаете, это Олег? – Артем не скрывал удивления. Он даже привстал с табурета.

– А ты так не думаешь?

– Ну… – пожал плечами Артем, усаживаясь обратно. – Сомнительно. Он же совсем безобидный был.

– Тюрьма меняет людей.

– Но не настолько же.

Брагин усмехнулся:

– За девять лет и не так можно измениться.

Артем упрямо покачал головой:

– Серебряков – граф Монте-Кристо? Нет, все равно не верю. Я даже могу допустить, что он причастен к смерти Ленки – не умышленной, случайной. Или вообще произошло нечто невообразимое, что мы себе представить не можем. Но чтобы девять лет вынашивать мысли о мести?! На такое он точно не способен.

– Ты считаешь, похищения не связаны с делом Серебрякова?

– Нет, я не сомневаюсь, что все это как-то связано с убийством Лены. Но зачем Серебрякову сажать под замок девчонок? Следователя, которая впаяла ему срок, – тут все понятно. Неизвестный мужик – допустим, была какая-то причина. Но девчонки-то при чем? Насколько я понял, показаний против него они не давали.

Брагин, скептично приподняв брови, смотрел на Артема, словно хотел сказать: «У тебя есть другой вариант?»

Артем собирался возразить, но не успел, в кармане подполковника пискнул телефон. Брагин молча выслушал сообщение, недовольно буркнул «спасибо» и стал еще мрачнее, чем был.

– Ты прав, это не он. Серебряков умер два месяца назад в тюрьме, не досидел полгода до освобождения. – И, не дожидаясь вопроса, добавил: – Двусторонняя пневмония.

– Думаете, кто-то мстит за него? Но кому это надо? У него и друзей-то не было.

– Значит, кому-то надо.

Брагин поднялся, поставил кружки в мойку и взглянул в окно, за которым золотистый рассвет давно растворился в утренней дымке. При этом лицо его было злым и жалким одновременно, таким Артем обычно сдержанного в чувствах подполковника еще не видел.

– Я в Следком, Кравченко просил подъехать. Ты со мной?

– Давайте, – кивнул Артем. – Все равно нужно показания подписать, можно и сейчас.

2

– Аркадий Степанович!

Макарченок сквозь сон почувствовал, как его трясут за плечо. Он перевернулся на живот и закрылся одеялом с головой. Просыпаться не хотелось. Сейчас, пока он спал, злость, стыд и тяжелое похмелье отступили, и ему совсем не хотелось, чтобы они возвратились вновь.

– Аркадий Степанович, это важно! Проснитесь, пожалуйста!

Одеяло медленно начало сползать с его головы.

– У-у… – застонал Макарченок, не открывая глаз. – Какого хр…? – не договорив, он поперхнулся и закашлялся.

– Трифонов звонил, есть подвижки в поисках Натальи Александровны.

Только бы не сбежала, промелькнула мысль. Что угодно, только бы не молодой любовник. Засмеют ведь.

Макарченок истово верил, что в бизнес-кругах высокого полета можно быть каким угодно – жестоким, фанатичным, жадным. Нельзя только одного: быть смешным. Смешной человек жалок, как с таким вести дела?