Паутина жизни

— Что подтверждает его слова. Он говорит, что пистолет здесь, а мы говорим обратное.

— Кокрану стоит сообразить, если мы отрицаем, значит, пистолета нет.

— Конечно.

— Мне почти захотелось пустить их с напарником на наш склад, чтобы они убедились в отсутствии пистолета, — заявил Кон. — Почти.

— Ни в коем случае, — решительно отрезал Кейдж. — Джонс, мне нужен официальный рапорт с описанием случившегося от начала и до конца. Ничего не упусти. Жду на почте не позже чем через пару часов.

— Да-с-сэр.

— Готовься отдать его Отделу по межведомственному взаимодействию, полицейскому Отделу внутренних дел и Управлению внутренней безопасности.

Управление внутренней безопасности. Как же мне нравилось болтать с этими ребятами. Они будут изучать дело под микроскопом.

— Или мы могли бы просто промолчать.

— Прости, Джонс. Кокрану с напарником не следует считать, что нападение на тебя — в порядке вещей.

— Разве полиции Чикаго не хватает забот и без меня?

— Два часа, Джонс. Начинай писать.

Блядь.

— Да-с-сэр.

— Кон, Ковальски, и вы тоже. Обо всем увиденном.

— Займусь, — заверил Кон.

— Уже пишу, сэр, — вторил Ковальски.

— Хорошо, — ответил начальник. Я думал, что разговор закончен, и удивился, когда Кейдж не положил трубку.

— Сэр?

— Джонс, ты нормально спишь?

Черт.

— Теперь, когда я дома, буду, сэр.

— Уж постарайся, — скомандовал босс и отключился.

И как ему сходило с рук то, что он раздавал мне приказы в отношении личной жизни?

— Не так я себе представлял радостное возвращение домой, — проворчал я.

— Какое возвращение? — уточнил Кон, уходя на кухню за новой порцией льда. — Дойл же не дома, да?

Через секунду в ответ на его вопрос раздался стук в дверь и звон ключей. Одна из моих давних подруг, Аруна Даффи, вошла в дом с годовалой дочкой Саджани, мужем и моей собакой.

— О боже, Миро, кто тебя ударил? — вскрикнула она. Ко мне тут же помчался стопятидесятифунтовый оборотень.

Цыпа был невероятно рад меня видеть, он скулил и повизгивал, катался по мне и крайне болезненно вылизывал лицо.

— Аруна! — пожаловался я, пытаясь спихнуть собаку.

— Господи, он будто собирается тебя сожрать, — проговорил Ковальски, явно наслаждаясь зрелищем. — Больно, да?

Я рыкнул на него.

— Гадость, — с трудом произнес Кон. Его голос выдавал отвращение. — Собачьи слюни.

— Цып, съешь его, — велел я, указывая на Кона.

— Дружище, какого черта? — вмешался муж Аруны, большой, крепкий и светловолосый, мощный, как бык, Лиам Даффи. Он подошел к дивану, одной рукой сдвинул Цыпу и сел рядом, чтобы взглянуть на мое лицо. Лиам был пожарным, а не работником скорой, но многое знал об оказании первой помощи.

— Думаю, тебя нужно отвезти в больницу, — решил он, осматривая меня. Цыпа тем временем пристроил голову у меня на коленях. — На щеке и возле глаза много синяков, приятель. Возможно, сломаны какие-то кости.

Я чесал пса-переростка за ушами и под подбородком, гладил его снова и снова, повторяя, какой он хороший мальчик. Цыпа молотил по полу хвостом с такой скоростью, что звук напоминал лодочный мотор.

— Ничего не сломано, — заверил я. — Правда. Выглядит не слишком хорошо, потому что на моей коже быстро проявляются следы, но я в порядке.

— Миро Джонс! — выкрикнула Аруна. — Не смей утверждать, что ты в порядке. И не вини во всем свою прекрасную фарфоровую кожу с чудесным розоватым румянцем.

Тишина. И Кон, и Ковальски уставились на меня, будто я отрастил вторую голову.

— Она журналист, — пояснил Лиам. — Красивые слова — дело ее жизни.

— Ха, — отреагировал Кон.

— Я в норме, — повторил я, улыбаясь. Хотелось, чтобы Аруна перестала кусать нижнюю губу и смотреть на меня как на умирающего. — Обещаю. Нужно только побольше льда.

— У тебя разбита губа, вокруг правого глаза черно-синий фингал, и…

— Клянусь, со мной все в полном порядке.

Она перевела дух, отдала дочь мужу и бросилась меня обнимать. Через секунду мы оба захрипели: Цыпа забрался на нас сверху, а Саджани на руках у Лиама захлопала в ладоши.

Собака могла нас раздавить.

— Убери с меня эту чудовищную псину, — попросил я Лиама.

Передав Саджани Кону, тот стащил Цыпу и увел его на кухню за лакомством.

Я уже было собирался повторить, что чувствую себя хорошо, как вдруг зазвонил мой телефон.

— Гляди-ка, — обратился я к Аруне. — Это Дженет.

Она вырвала телефон из моей руки и развернулась, устроившись у меня на коленях, а потом ответила, включив громкую связь.

— Черт возьми, Дженет.

Как обычно, даже по прошествии стольких лет, Дженет приветствовали строчкой из песни. Виновата наша подруга Мин. Сто лет назад, в колледже, именно она затащила нас в кино на мюзикл «Шоу ужасов Рокки Хоррора».

— Почему вместо милашки отвечаешь ты? — поинтересовалась Дженет Пауэлл, хихикая.

— Ты грубая и вредная, — сообщил я одной из моих самых давних и любимых подруг. — Какого черта тебе нужно?

— Погоди, — велела Дженет. Мы услышали нажатие кнопок.

— Я только добралась до кровати, — проворчала Мин Квон на другом конце линии. — Ты вообще в курсе, сколько времени в Лос-Анджелесе? Почему ты звонишь мне так рано утром?

— Привет, Мин, — нараспев произнес я, посмеиваясь.