Паутинка

–– Привет, Агни, – равнодушно произнес Марк.

Мы стояли и глядели друг на друга. Просто глядели, – нам было не до обоюдного сочувствия и прочей сентиментальной (Орм меня заешь) муры.

–– Не волнуйся, – молвила я наконец. – Попрекать тебя тем, что давно в прошлом, я не стану.

–– Вот как? – криво усмехнулся он. – Что ж… Ты очень выросла за это время, Агни.

–– Ты выросла, Агни, – сказал он.

–– Ты теперь другая, – говорил он (и до жути напоминал мне Чёрного. Не самое приятное сходство, если подумать).

–– Ты меняешься, Агни, – говорил Марк. – Меняешься… на глазах; уже ты – не та девочка, что от меня уходила: тонкая, изящная и прекрасная, как полевой цветок. Смотрю вот сейчас, и вижу хмурую замкнутую женщину. Грубоватую, но вместе с тем – сильную. А кстати… ведь наряд-то твой тоже изменился!

–– Ты не первый, кто мне это говорит. Но мой наряд – тот же самый, – я мрачно рассмеялась. – Тот же самый, сэр рыцарь!..

–– Нет, нет. Платье вобрало дорожную пыль, сапоги тоже. Волосы собраны в торопливую прическу, не как когда-то, – помнишь, раньше ты распускала кудри, давала вольно опасть…

–– Помню, Марк, – не слишком охотно подтвердила я.

–– Брови у тебя взлохмачены, – тем же полу-ласковым тоном молвил он, – а когда ты жила у меня в замке, то аккуратно приглаживала их. Юбку, опять же, ты сейчас куда выше подбираешь, чем обычно; не боишься, наверно, показаться 'бесстыдной'… Все это очень подходит к твоей теперешней внешности, – мрачной, ершистой, с позволения сказать, 'кусачей', – но не к той, кого я в тебе любил. Д р у г а я Агни. Просто другая. Ибо – другой внешний вид!

–– Да уж… потрясающее открытие, – пробормотала я. Сэр рыцарь, впрочем, не оценил сарказма (или – предпочел пропустить его мимо ушей. Что вероятнее).

–– А я раньше не замечал, что ты умеешь так меняться. Удивительно, правда? Видимо, оба мы на деле не знаем друг друга.

–– Жаль, что… – начала я, но Марк движением руки прервал меня.

–– Что ничего у нас не вышло, да? Я тоже подумал… Нет; не надо об этом, Агни! Сейчас – не надо.

Ещё несколько минут мы провели, болтая о всяких пустяках, припоминая давно забытые, неинтересные подробности жизни в его замке, и прочую хрень; я – честно сказать – была весьма признательна рыцарю, что он перевёл разговор на это. Говорить о главном и я, и он боялись. После всего, что произошло, (а тем более – после того, как оба мы подхватили этот треклятый вирус), у нас просто не было сил…

Я пожелала Марку счастья в его новом начинании. Как помощник деревенских жителей он мне нравился гораздо больше, чем когда был знатным лордом. Ну, это лишь с моей колокольни, разумеется, – но всё же… Что так, что так, а прощание наше было мирным и беззлобным – то бишь, намного лучше предшествовавшего ему. (И уж конечно, получше того, как я рассталась с Ферой. 'Значит, ты, Агни, ещё не безнадежна!')

В общем, думала я, думала, хотела ещё чуток промедлить, но уже знала: из деревни этой придётся уйти. Холм Оленей ничем не лучше и не хуже холма Жучиного. Та же грязь, та же хрень и муть – только в профиль.

А я… Что – я? Продолжаю себе топать по дороге.

Просто иду, без особой мысли. И никто не знает, приведёт меня дорога туда, куда я стремилась изначально (то есть – к землянам), или нет. Но я, по крайней мере, надеюсь на это.

Вот и поворот, за которым холм. Ещё один; слава Орму или Карму, не мой, не Жучиный. 'Ай-й. Не дойду', – поняла я. – 'Ухайдокала меня дорога; прямо тут и рухну'.

С холма светят яркие окна, видны массивные деревянные здания, знатно освещённая палатка, в которой Саша, бывало, крутила нам землянские фильмы… 'Добро пожаловать в Голливуд', – смеялась она.

Я улыбаюсь – всё это до Кармов мило, ностальгично, и так привычно мне…

А потом падаю на склон холма. Плашмя.

Лицом в какую-то лужу. Последнее, что чувствую – какие-то люди вокруг. Легкие серебристые (нет, – из посеребренных нитей!) доспехи астронавтов; их крепкие руки, что подхватывают меня…

На этом – всё; дальше полная темнота.

***

'Глаза – слово неба осеннего свод… И все они любят меня!' – пел когда-то известный сельский бард. Как его звали, я уж давно забыла; то ли Шота, то ли… как-то похоже. И добавлял: – 'У постели моей кредиторы молчаливые… '

Да, за любовь надо платить. Но, пожалуй, только в лагере наблюдателей из Института Экспериментальной Истории я не чувствую ничего такого.

Так хорошо было, только когда братец…

Ой, вам оно надо? Я, пожалуй, начну немного иначе.

…Высокий и красивый голыш, чьё тело изрядно прожарено солнцем, стоит у самых ворот анклава землян. Отдыхает, прислонившись к большому панцирю омара, который явно только что таскал на себе. Лорд улыбается ему, я нежным материнским жестом похлопываю по бедру; юноша – Ойзен, его, кажется, звали – очень смущается, несмотря, что весь и так розовый, будто мякоть того самого краба, краснеет ещё больше. 'Мы с вами никогда не виделись, прекрасная госпожа? Что-то вы мне очень знакомы… Возможно, в прошлой жизни? '

Я издевательски хохочу и следую за сэром рыцарем; он уже углубился в сад, и найти его в разветвлении тропок будет нелегко…