Пауза

А потом он медленно потянулся ко мне, и тут действительно стало больно.

А через миг все было кончено, я даже испугаться толком не успела. Стояла, хлопала глазами, да прижимала ладонь к левому уху, у которого больше не было мочки. Горячая кровь тонкой струйкой текла по шее за шиворот. В крови был и длинный розовый язык, на котором лежал кусочек плоти, минуту назад бывший частью моего собственного тела. Тварь захлопнула пасть и сделала глотательное движение.

Это все было одним долгим, мучительным, и не желающим заканчиваться кошмаром, вся эта мертвячья поездочка.

– Ты же понимаешь, что я сделал?

– Ты откусил мне кусок уха!! – вот они, первые ростки истерики, которую невозможно контролировать.

– И ты понимаешь, зачем?

– Нет! А знаешь, почему? Потому что я – нормальная!! – я ударила его кулаком в грудь, и только потом поняла, что делаю.

Отступила. Замерла. Ждала реакции.

– Скажу только одно слово. Сопричастность. Понимаешь? Нет? Жаль, жаль… Я считал тебя умнее, дорогая. Я рассказал о тебе, и представь, тебя прекрасно знают. И знают, что ты постепенно становишься причиной конфликта двух Домов. А еще подумывают, не съесть ли тебя все же? Ты глупенькая, но необычная, дорогая. Очень необычная, раз уж сумела притащить в явленный мир Абао, Пожирателя Миров. А потом еще и смогла от него избавиться. Кто бы ни покончил с тобой… Хех. Кто бы это ни был, это станет интереснейшей историей. Громкой! Я с удовольствием послежу, как закончится твоя жизнь. Но при этом кусочек тебя – всегда останется со мной. Как часть меня. Сопричастность, понимаешь? И именно я! Сам! первым начал тебя есть. Я потом с огромным удовольствием буду рассказывать эту историю другим. Мое почтение! – он приподнял шляпу. – Скоро рассвет. Пора заняться рутинными обязанностями. А тебе стоит выспаться, дорогая, выглядишь… измочаленной. Это не слишком привлекательно, знаешь ли.

– Сын герцога? – спросила я у его спины, ни на что не надеясь.

– Тепло! – он не обернулся, но помахал рукой, затянутой в белую перчатку.

«Все-таки лезть в подвалы…»

К себе я практически вползла по стенам и, не раздеваясь, рухнула ничком на кровать, прижимая к пострадавшему уху окровавленный платок. Что-то сдвинулось. Это был первый раз, когда я не отделалась только шрамами. Может, прав этот мертвячий фокусник с черепом на месте лица? Может, он знает или чует что-то такое, чего я не могу, и конец всей моей истории уже близок? Страх сменился апатией, а потом пришел такой же вялый протест. Выкручусь, думала я, это всего лишь мочка уха.

А потом был мрак. Словно удар по голове. Мир вздрогнул и пропал. Мне снился Дэвлин, как я засыпаю у него на руках после все того же памятного турнира. Он обнимал меня, и было хорошо и уютно, как уже никогда не было позже.

– У тебя волосы пахнут дымом, – произнес он неожиданно, – ты, что, спалила храм?

– Пожар тушила, – проворчала я сквозь сон, и внезапно очнулась.

Рядом кто-то был. Я прижималась невредимой щекой к чьему-то плечу, да и объятия не приснились. Да твою ж мать, это еще что значит?

Я подняла голову и уставилась в лицо Леонарда, освещенное первыми, робкими еще лучами солнца.

– Что ты здесь делаешь? – устало спросила я.

Откровенно говоря, мне было глубоко наплевать, что он ответит.

– Я-то? Пытаюсь понять, где тебя носит всю ночь. Какой еще пожар?

Я застонала, освобождаясь от его рук, и не рассчитанная на двоих кровать вторила жалобным скрипом.

– Слушай, я умираю от усталости. И ничего не соображаю. Пожалуйста, давай все завтра.

– Так спи, кто тебе… стоп! Это еще что? Какого мертвяка ты вся в крови? Ты что, ранена?

Леонард распахнул шторы, заставив меня зажмуриться, и сразу увидел все. Недозаживший ожог, кровь на рубахе, пострадавшее ухо, ссадину на припухшей щеке. Красавица!

Он заставил меня сесть на кровати, стянул расцвеченную бурым рубаху, скомкал и бросил в кресло. Потом посмотрел на собственную, тихо выругался и тоже скинул ее.

– Где болит, Крис? – говорил виконт спокойно, ровно, таким голосом он, наверное, своих охотничьих собак успокаивает.

Я послушно повернулась к нему нужной стороной, и Лео, будто нашкодившего кота практически за шкирку, потащил мое несопротивляющееся тело в ванную, пустил воду, смывая кровь с волос и кожи. Промыл ранку, потребовал у меня лечебное зелье, залил «Клеверной эссенцией» ухо, щеку и остаток ожога на руке, потом завернул в полотенце и уложил под одеяло.

– Рассказывай.

– Не хочу… – язык еле ворочался во рту.

– Кто это сделал? Ну!

– В городе был пожар. Мы с мистрэ Клиффом разбирались с поджигателем.

– И как? Успешно?

– Он ушел.

– Ушел? А что с твоим ухом?

Я попыталась сфокусировать взгляд на его лице.

– Мне откусили мочку. И я совершенно не обязана тебе рассказывать, при каких обстоятельствах это произошло. Я устала и хочу спать, так что виконт, окажите любезность, завязывайте с допросом и валите уже в собственную спальню.

– Ладно, поговорим днем, похоже, сейчас ты вообще не в состоянии.

Я отвернулась, отползла по возможности на край, свернулась в клубок и закрыла глаза.

Ладно! Мои нервные клетки не только восстанавливаются, но ещё отомстят