Павел Чжан и прочие речные твари

Может, по этой причине ее удалили из всех чатов «контрас» и больше не выходили на связь. Расставшись с Пашей в тот ужасный день после «Дружбы» и проплакав полночи, Соня открыла мессенджер, а там уже было пусто. Как будто «контрас» ей приснились. Соня даже не успела написать им про парня, который сбежал и не помог Руслану. Интересно, думала она, сидя на кухне и выкуривая одну сигарету за другой, этого Елжана тоже выкинули из списка контактов? Вряд ли, он же так ловко скрылся, ни разу не засветив лицо. Правда, мог спуститься и помочь Руслану, хотя бы попытаться, а предпочел сбежать. Но в сравнении с великой общей целью это мелочи, ведь так?

Неприятная мысль. Ее Соня предпочитала не думать.

Она включила арки. Скучая, пролистала новостную ленту: до сих пор с затаенным страхом искала свое лицо среди прочих, но нет, похоже, дело действительно замяли. В районном форуме какая-то дама собирала подписи. «Кошмар, почему все молчат об установке устройств распознавания лиц на детской площадке у 135 дома? Теперь нужно запрашивать разрешение, чтобы где-то погулять с ребенком! Цифровой концлагерь!» Другие пользователи над ней смеялись («Так лет двадцать везде стоят, доброе утро», «Одна из контранутых штоле?», «Уже обсудили, подали в суд и проиграть успели»), уверяли ее, что эти устройства для ее же безопасности («Сами же в случае чего будете записи поднимать, искать преступника», «Меньше пьяни будет на лавках рядом с детьми», «Так оно лучше, поверьте, чужие люди не зайдут»), стоял десяток еще не заблокированных пожеланий смерти – прокитайские онлайн-хунвейбины очень не любили тех, кто задавал лишние вопросы. После прочтения комментариев Соне стало грустно. О чипах так же будут говорить, когда объявят? Мол, это всё для блага и удобства?

Поверх страницы всплыли баннеры, один перекрывал другой. На верхнем был изображен жуткого вида мальчик с явно дорисованными тенями под глазами и синеватым ртом. Соня пробежала глазами убористый текст, кровавый шрифт на черном: «СТРАШНАЯ ПРАВДА о спецшколах, в которых ЗОМБИРУЮТ ДЕТЕЙ!» Поняв, что речь идет о некоем параноидном бреде, Соня махнула рукой, закрыв окно.

Со второго баннера ей улыбнулся Руслан.

Фото было сделано в каком-то баре, глаза у Руслана пьяненько блестели, но выглядел он как всегда обаятельно. Соня включила видео, и ей обстоятельно рассказали, как он умер, сколько провисел на страховке, ожидая, пока его снимут. «Контрас» призывали общество обратить внимание на произвол полиции и непрофессионализм спасателей, сообщали, что после несчастного случая к ним примкнули сотни человек.

Соня коснулась баннера, чтобы его убрать, и видео превратилось в черный прямоугольник чата, в котором было скупое:

«завтра пришлем ему на почту. поможем с ментами. ок?»

С минуту Соня изучала сообщение, будто искала в символах подвох. Все-таки решили выйти на связь? Общаться с помощью всплывающей рекламы? Только из-за Павла и программы слежения, которую они хотели установить ему на планшет, или действительно «своих не бросают», как говорил Руслан?

Руслан на фото всё улыбался и будто говорил ей: расслабься, красотуля. Откроешь письмецо, и всё.

Соня выключила очки, затушила сигарету, допила кофе и пошла в душ. А пустота в груди немного затянулась.

Хуэйлан Петровна Иванова была породистой белокожей блондинкой, полноватой, тихой, с печальными воловьими глазами. Родители ее, люди творческие и неординарные, вдруг соблазнились повальной модой на всё китайское и не подумали о дальнейшей судьбе Хуэйлан Петровны в русской школе. Собственно, она была не одна такая, лет пятнадцать назад страну наводнили Шуаны, Бохаи и Пенфеи, на детских площадках превращавшиеся в Шуш, Бош и Пеш.

Но главной бедой Хуэйлан Петровны стало совсем не имя. Лет в пять она встретила любовь своей недолгой жизни – первую модель очков виртуальной реальности «Huawei». Когда родители были заняты, они включали Хуэйлан Петровне мультики, и после погружения в объемный сочный мир мультипликационных грез мир настоящий казался унылой калькой виртуального. Скука переполняла Хуэйлан Петровну, руки зудели, и зуд этот унимался лишь когда она хватала очки и накрывала ими глаза. В школе мультики сменились играми, в перерывах между которыми Хуэйлан делала уроки – не хорошо, но и не плохо, средне, без удовольствия и понимания, зачем всё это нужно. Просто чтобы от нее отстали и разрешили поиграть. Других развлечений, как и друзей, у нее не было.

В десять она завела страничку в Weibo, а в тринадцать познакомилась с Николасом Stark Дьячковым – так было указано в его профиле. Еще там говорилось, что он – ее ровесник, живет в Канаде, любит панк-рок и мотоциклы. Он смело улыбался с фото, поджарый, похожий на кота, глаза его блестели – мечта любой девчонки, классный, как из сериала (Хуэйлан так и сказала: «как из сериала» – и помрачнела).