Павел I

И вдруг, отворив дверь, вошел в комнату, где происходило сражение.

Появление принца совершенно смутило педагогов. Ротмистр поспешно стал собирать свои разбросанные вещи. Генерал вылез из-под стола с париком в руке. Педагоги понимали, что они теперь в руках принца и что их честь и дальнейшее служебное преуспеяние зависят от его молчания.

— Господа, — сказал принц. — Художественное изображение вами битвы Гектора с Ахиллесом покрыло вас бранной пылью и совершенно расстроило ваш туалет. Но я не могу ждать, когда вы сотрете с себя следы ваших боевых подвигов, тем более, что некоторые из них потребуют нескольких дней для исчезновения. Поэтому я оставляю вас здесь и уезжаю один!

И принц повернулся к педагогам спиной и вышел.

XIX. На выходе

На воскресном выходе императора из внутренних покоев для слушания в дворцовой церкви литургии обязательно присутствовали придворные, гражданские и военные чины. Последние собирались в длинной галерее перед аудиенц-залой.

Офицеры всех гвардейских полков и высший генералитет выстраивались по чинам.

Принцу Евгению было назначено самое первое место. Возле него стояли братья Зубовы — князь Платон с миной смиренной лисицы, упрямый бык граф Николай и воспетый Державиным герой Кавказа граф Валериан. Великие князья Александр и Константин стояли впереди офицеров своих полков. Командиры искали представиться принцу, и граф Пален подводил их к нему одного за другим. Принц запомнил со свойственной ему наследственной Памятью на имена и лица генерал-майора Бенигсена, командира Преображенского полка Талызина, о котором уже слышал как об одном из самых чтимых за благородство характера и просвещенный ум в русских войсках; шефов полков: Кексгольмского — Вердеревского, сенатских батальонов — Ушакова, первого артиллерийского полка — Тучкова, затем командиров гвардейских полков: Уварова — Кавалергардского, Янковича-Демитриева — Конногвардейского, Депрерадовича — Семеновского, князя Вяземского — шефа 4-го батальона Преображенского полка; далее принцу представились того же полка полковники: Запольский и Аргамаков, потом капитаны Шеншин и барон Розен, поручики Марин, Леонтьев и два брата Аргамаковы граф Толстой, полковник Семеновского полка, адъютант великого князя Александра Павловича князь Волконский, поручики Савельев, Кикин, Писарев, Полторацкий, Ефимович; Измайловского полка полковник Мансуров; поручики — Волховской, Скарятин, Кутузов; Кавалергардского полка полковник Голенищев-Кутузов; ротмистр Титов; артиллерийский полковник князь Яшвиль; Татаринов, Горголи, флотский капитан командор Клокачев и еще некоторые.

Представляя всех сих, лиц принцу, граф Пален кратко аттестовал каждого с лучшей стороны и закончил представление словами:

— Вот, принц, цвет ума, просвещения, доблести и благородства нашей гвардии! Вам представлена вся companie noble (почетная рота)! Все наши «сорок пять», как мы их прозвали между собой! Не правда ли, ваше высочество? — со странной улыбкой спросил военный губернатор у великого князя Александра.

Испуг отразился в больших близоруких глазах царственного юноши. Он вдруг утратил свой облик олимпийца в изгнании, сгорбился более, нежели обыкновенно, и было что-то заячье в поспешности с которой он скрыл себя за фронтом офицеров.

В аудиенц-зале собравшиеся все придворные и гражданские чины первых пяти классов были, — что необходимо требовалось этикетом, введенным государем, — во французских кафтанах, глазетовых, бархатных, суконных, вышитых золотом или, по меньшей мере, шелком, или со стразовыми пуговицами. Дамы были в старинных робах с длинным шлейфом и огромными фишбейнами на боках, которые бабками их были уже забыты.

Вдруг распахнулись двери из внутренних покоев его величества.

Слово «государь!» пробежало по залам и заставило всех вытянуться в струнку.

Затем раздались громогласные командные слова, и единовременный стук ружей и палашей грянул по всему пути следования императора, вдоль коего построены были фронтом великорослые кавалергарды под шлемами и в латах.

Император появился в большом наряде магистра Мальтийского ордена, в шляпе с бриллиантовой розеткой, в ботфортах, в огромных с раструбами перчатках, с перевязью, на которой вышиты были страдания Спасителя. Пажи несли край его черной траурной мантии. Четыре оруженосца, юноши в золотых шлемах и латах, в пурпурных плащах, с обнаженными мечами окружали монарха. Принц не мог разобраться в странном впечатлении, которое произвел на него этот невысокий человек с некрасивым, курносым, желто-бледным лицом.