Павлунькино чудо

- Откуда мне, грешной, это знать? Я их сама не сподобилась попробовать. - И оттого, что она не могла дать внуку должный ответ, бабушка гневно замахивалась ухватом на печь и ворчала:-Ишь как мерзавка стреляет! Угли так на блины и летят. Ух, не люблю я этот пихтач! Чем ерунду городить, взял бы да и сходил за хорошими дровами.

Павлунька послушно направлялся в дровяник и через минуту возвращался с охапкой берёзовых поленьев. Он снова садился за стол и принимался рассматривать розовые блики от пламени печи, лениво блуждающие по кухне,» то гаснущие на серых обоях стен, то с новой силой вспыхивающие на фигуристых боках самовара.

- Бабушка…

- Ну, чего тебе ещё?

- А ты знаешь, что такое удельный вес?

Бабушка вытирала передником потный морщинистый лоб, поправляла платок и опрометчиво отвечала:

- Ну, гиря, значит, такая…

Павлунька с трудом подавлял в себе желание рассмеяться на неудачный ответ старушки и начинал объяснять:

- Удельный вес - это вес…

Но бабушка сердито его перебивала:

- Если знаешь, так зачем спрашиваешь? Я и без удельного веса свой век как-нибудь доживу. Мне такие штуки простительно и не знать. Ведь как нас в старину учили: через пень колода, ни плетня, ни огорода. На-ко лучше гречневый блин попробуй.

Павлунька с аппетитом откусывал блин, обжигался и, закрыв глаза, торопливо и долго выдыхал из себя горячий воздух. Расправившись с блином, он опять продолжал свой допрос:

- Бабушка, а ты, помнишь, рассказывала о нерукотворном образе. Это что, картина какая-нибудь? И почему нерукотворная? В типографии её печатали? Или это фотография какая?

- Отстань! Не мучь ты меня, пожалуйста! У нас с тобой разные науки. У меня старая, а у тебя новая. Ешь блины да помалкивай.

- Да нет, бабушка. Ты не сердись. Наука одна. А вот глупостей на свете много разных бывает.

- Какие ещё такие глупости? - подозрительно взглянув на мальчика, спрашивала бабушка.

- А вот такие. Обыкновенные. Учитель по химии, Сергей Иванович, нам такие вещи рассказывал, что просто дух занимается. И всё про чудеса эти. Про богов разных.

Бабушка обиженно поджимала губы и в виде протеста принималась сердито греметь сковородкой. Приходил с работы отец. Уловив конец спора, он ухмылялся себе в ус и одобрительно посматривал на сына.

* * *

Бабушка любила справлять религиозные праздники. Она подходила к внуку и ласково говорила:

- Завтра пирожок хочу испечь, тебя побаловать.

Павлунька уже знал: это значит, наступает престольный праздник в честь какого-нибудь святого Пафнутия или Никодима. Но раз дело касалось пирогов или ватрушек, мальчик с готовностью помогал бабушке на кухне.

После Нового года, под рождество, повторилась та же история. Бабушка пообещала Павлуньке испечь его любимый пирог с грибами и рисом.

Но на этот раз Павлунька решил во что бы то ни стало доказать своей бабушке, что никаких чудес на свете не бывает. Он сбегал к учителю химии и принёс от него какой-то флакончик.

Воспользовавшись моментом, когда бабушка ушла в сельпо, мальчик вытащил из комода чистое посудное полотенце.

Расстелив его на столе, Павлунька открыл флакончик и взял кисточку. Он немного подумал - ведь Павлунька всегда относился к бабушкиным вещам и её аккуратности с большим уважением, - а потом обмакнул кисть в жидкость и сделал первый мазок. Бесцветная жидкость жадно впиталась в ткань, не оставляя почти никаких следов. Мальчик подождал немного, а потом начал водить кистью по полотенцу всё смелее и смелее.

Проделав всё это, Павлунька слегка подсушил полотенце перед печью, а потом сложил и убрал обратно в комод.

Когда бабушка пекла пироги, кухня походила на маленький корабль во время шторма. Главную роль, конечно, играла бабушка. Она одновременно олицетворяла собой капитана, боцмана и команду матросов первой статьи. А Павлуньке доставались второстепенные обязанности юнги. Самая спокойная должность - дозорного на клотике - была у ленивого Зайки. Он забирался на полати и с добросовестной внимательностью наблюдал аврал на палубе корабля.

От стремительных движений бабушки, молодеющей в эти минуты, чугунки звенели, как аварийный колокол. Ухват и кочерга летали в воздухе наподобие сломанных ветром мачт. Пирожный лист громыхал, как бочонки с ценным грузом.

Павлунька едва успевал подавать бабушке нужные предметы. Бабушкин фартук взвивался парусом, будто подхваченный штормовым ветром. В печке на поду трещала соль. Не хватало только грохота волн и скрипа корабельных балок. В заключение бабушка истово крестила пирог, шептала что-то над ним сухими губами, водворяла в печь и бежала в комнату заметить время.

…Шторм прекратился, в кухне наступила тишина. Кончив авральную вахту, Павлунька забрался на полати и занял позицию рядом с Зайкой. Кот развалился на боку, мурлыкнул и тронул мальчика лапой. Поиграй, дескать, со мной.

Но мальчик был поглощён своими мыслями и не обратил внимания на Зайку. Предстояло тридцать минут томительного ожидания.