Pavor Nocturnus

— Все я отлично понимаю и подписываюсь под каждым словом. Знаешь, меня бесит даже не это, а то, что я накормил тебя лапшой, показал конвейер, даже вступился сегодня и как раз из-за тебя пошел сюда, то бишь искренне пытался быть эдаким хорошим старшим братцем. Но вместо спасибо-пожалуйста плевок в душу — уж прости за помощь, можешь и дальше терпеть издевательства, мне в общем-то глубоко плевать! И сами разбирайтесь с вашей чертовщиной, раз я такой недальновидный, а у меня и без тебя забот навалом, — высказал я все до последней капли, аж полегчало на пару килограммов. — Игрушку завтра возьмешь, если нужно.

Век живи — век учись, вот я и окончательно убедился, что внешность обманчива и эта капля меда в бочке с дегтем вкуснее коктейль не делает. Что Слизняк с Богатой Выскочкой, что ДеВи — все они гады мелкие, первые поливают грязью буквально, а вторые словесно, и непонятно, что хуже. Огневласка не в счет, она почти взрослая и между нами не так уж и много лет разницы. Прошу, пусть мне кто-нибудь выбьет зуб, если я еще раз свяжусь с сопляками — никогда и ни за что!

В общем, ДеВи остался внизу, хоть бы сквозь землю провалился, а я пошел по ступенькам, коридорам, и через пару минут вдыхал запах свободы и не видел ни одной малявки в радиусе вытянутой руки.

[1] Negative может означать, как просто отрицание, фильтр обработки фотографий, так и, собственно, негатив. — Прим. авт.

[2] Имеется в виду серийный убийца Тед Банди. — Прим. авт.

[3] Персонаж детективов Агаты Кристи. — Прим. авт.

Питер Фирдан

28.09.199 X г., 04:11 PM

На пути к фабрике игрушек «Тедди’с Хоум»

В мутном запотевшем окне автобуса виднелись очертания фабрики игрушек. Она расположилась у края города, где дома и витрины магазинов редели, позволяя рассмотреть ее издали. При более благоприятной погоде здание выглядело бы малозаметным бетонным коробом, каких сотни в городе, но сейчас, когда тучи прильнули одна к одной и влага моего дыхания смешалась с пылью на стекле, оно походило на мрачную старинную крепость. Образ щедро дополнялся каменной оболочкой с осыпающейся всюду краской, дряхлым навесом над входом и ржавой съежившейся сеткой ограждения — все это пришло в негодность за три десятка лет, что на заре нового века равняется трем сотням. Хватало и мимолетного взгляда, чтобы понять, в какие части фабрики вкладывались средства: яркая протяжная вывеска названия со знаком медвежьей головы и новейший асфальт цвета воронова крыла. Чтобы заявлять о себе случайным прохожим и с удобством принимать машины для развоза товара. Привлечь и продать — вот и весь девиз «Тедди’с Хоум».

Я обошел полосатый шлагбаум и замер посреди просторной автомобильной стоянки. Здание вдруг показалось мне таким величественным, точно я вновь обернулся пятилетним мальчиком, когда все вокруг было необъятным, незнакомым и оттого даже несколько жутким. Уже спустя десяток шагов силы покинули меня, словно черное пятно асфальта высасывало их, и к посту охранника я добрался пошатываясь и тяжело дыша, покрытый весь липкой холодной испариной. Видимо, сказывалось волнение от предстоящей встречи с ненавистным мне человеком и самого факта незаконной, хотя и безобидной лжи.

В крохотное окошко будки, размером немногим более телефонной, я неуверенно протянул пропуск Рональда Рида. И пусть между мной и той мелкой фотографией сходство было лишь половое, охранник опустил квадратное морщинистое лицо и умопомрачительно долго рассматривал ламинированный картон. Щеки у меня разбухли от волнения, став крупнее и ярче букв на вершине здания, а мой палач все щурился не то от глубочайшего подозрения, не то от подслеповатых глаз и природно-узкого их разреза. Мне уже думалось прекратить этот фарс и чинно сдаться судьбе, но он, словно почувствовав отступление, тотчас же вернул карточку, кивнул и приветственно — или же крайне хитро?.. — улыбнулся. Не могу и представить, чем руководствовался этот охранник, но я был рад остаться непойманным и со скованными, точно механическими, движениями поспешил пройти внутрь.