Pax Africana: континент и диаспора в поисках себя

Тенденция эта, конечно, естественна. Взрыва «африканскости» не могло не произойти после десятилетий подавления ее апартхейдом и столетий расовой дискриминации. Но в многоэтничном и многорасовом обществе явление это политизировано, и правительство направляло и использовало его в своих целях. С одной стороны, правительство стремилось формировать общеафриканское самосознание и единую африканскую нацию (напомним, что, по мнению Мбеки, в стране есть две нации – бедная черная и богатая белая), что должно способствовать сплочению различных групп африканского населения. С другой – эта политика противопоставляет, конечно, африканцев в ЮАР всем остальным, в том числе и небелым.

В тяжелом положении оказались те виды искусства и отрасли культуры, которые правительство считает «неафриканскими». В конце 1990-х годов в стране начали свертываться «европейские» симфонические оркестры и театральные труппы: правительство перестало их субсидировать. Но какое именно содержание заключено в понятии «африканская культура», неясно. В миф об «убунту», например, поверили южноафриканцы разной расовой принадлежности, в том числе многие белые; он стал частью общенациональной мифологии. Но многие африканские традиции большинство неафриканского населения, да и часть африканского, отвергает: многоженство, традиционное обрезание, от которого ежегодно умирают десятки юношей, и т. д.

Профессор Макхоба во время своих политических баталий в Витватерсрандском университете мазал лицо львиным жиром, дабы победить своих врагов. Йон Квелане, черный журналист, написал об этом с восхищением, а критиков Макхобы назвал расистами и евроцетристами.[349] Сам Макхоба писал, что по совету знахаря он жевал одно традиционное средство перед тем, как открыть корреспонденцию, и другим натирал глаза, чтобы его противники не могли в них смотреть.[350]

Даже в городской местности стало обыденным благодарственное забивание быка в честь какого-то важного события. У зулусов возрождена традиция проверки девственности, и только девственницы допускаются к участию в традиционном танце камыша, во время которого мужчины – прежде всего традиционная знать – присматривают себе жен. Даже многие студенты вузов верят в то, что традиционная медицина может вылечить их от СПИДа. Вряд ли стоит напоминать, что положение женщин в традиционных африканских обществах было отнюдь не завидным, что традиционные границы между этническими группами и структура соподчиненности вождей остаются спорными, а также что определял эти границы и соподчиненности в основном закон силы, – это общеизвестно. Но правительство не обсуждает вопрос о том, что же из «традиционного» африканского наследия принимать, а что нет.

У всплеска «африканскости» есть и еще одна сторона – патронаж. Ведь теперь есть, что делить, чем вознаграждать сторонников и последователей, за что бороться. Именно в этой связи в начале 2000-х годов в прессе развернулась дискуссия о роли азиатов в стране. В 1999 г. известные певцы Хнага Бойз Сеньяка и Камазу начали исполнять антикитайскую песню, но китайцев было тогда в ЮАР немного, и мало кто обратил на это внимание. В 2002 г. разгорелся скандал по поводу песни еще более известного певца Мбонгени Нгемы «АмаНдийа» («Индийцы»). В песне были такие слова: «О братья, о мои товарищи и братья. Нам нужны сильные и смелые мужчины, чтобы выступить против индийцев… Индийцы завоевали Дурбан, мы бедны, потому что все отнято индийцами…».[351]

Конечно, если бы речь шла о белых, никто не обратил бы на эти слова внимания: они повторяются в официальных речах и документах ежедневно, не говоря уже о неофициальных высказываниях в СМИ. Но по отношению к индийцам – той группе населения, которая, как и африканцы, пострадала от апартхейда, и к тому же сыграла выдающуюся роль в борьбе против него, это звучало кощунственно. В газеты посыпались письма протеста от индийцев, перечислявших заслуги своей общины в борьбе, но много было писем и от африканцев, утверждавших, что индийцы больше всех выиграли от политики «позитивных действий». Комиссия жалоб телевидения и радиовещания запретила передавать песню, но антииндийские чувства проявляются в африканской среде далеко не только в музыкальных программах. Не приходится удивляться, что индийская молодежь уезжает из страны.

Разочарование многих индийцев в АНК, прежде всего в политике «позитивных действий», выражалось в том, что в их среде росла поддержка оппозиционных партий, а также оппозиция Мбеки и поддержка его соперника в борьбе за лидерство АНК Джейкоба Зумы. Обвинения в коррупции семьи Шейхов, ближайших сподвижников и банкиров Зумы, и Мака Махараджа, одного из героев и лидеров борьбы против апартхейда, воспринимаются индийцами провинции КваЗулу-Натал как попытка Мбеки покончить с влиянием этой группы в партии. В Дурбане – городе, где до сих пор проживает большинство индийского населения ЮАР, – распространено мнение, что в противостоянии Мбеки и Зумы «трансваальские индийцы»[352] поддерживали Мбеки, а «натальские индийцы» выступали за Зуму.