Pax Africana: континент и диаспора в поисках себя

Судя по газетным публикациям и наблюдениям авторов, сомалийцы, нигерийцы, конголезцы, руандийцы, бурундийцы, угандийцы, танзанийцы, мозамбиканцы и зимбабвийцы монополизировали целые отрасли обслуживания в южноафриканских городах. Сомалийцы занимаются в основном мелкой торговлей в тауншипах и даже шантитаунах – неформальных лачужных поселениях в городах, где южноафриканцы не торгуют – слишком опасно. Зимбабвийцы, прежде всего ндебеле, находятся в особенно выгодном положении: их язык близок к зулусскому, и по-английски они обычно говорят лучше, чем многие черные южноафриканцы (сказывается наследие системы образования в ЮАР при апартхейде). Они часто работают официантами в ресторанах Йоганнесбурга, Претории и других крупных городов и легко находят работу в качестве домашней прислуги, садовников, продавцов, водителей, секретарей и т. д. Руандийцы, бурундийцы и конголезцы специализируются на охране автостоянок. Что до криминального бизнеса – краж автомобилей, наркобизнеса и проституции, то в нем участвуют представители всех иммигрантских групп (и конечно, южноафриканцы), но особенно активны нигерийские преступные группировки. Существуют разветвленные подпольные синдикаты, контролирующие разные криминальные сферы, в которых нелегальные иммигранты играют большую роль. Это способствует коррупции в учреждениях министерства внутренних дел и полиции.

Социальная напряженность создала идеальные условия для всплеска ксенофобии. В апреле 2007 г. школьники черного кейптаунского района Филиппи связали и жестоко избили полтора десятка детей беженцев, в основном из Руанды, Бурунди и ДРК.[356] В феврале этого же года произошел погром сомалийцев в тауншипе Маверуелл около Порт Элизабета. Все их магазины и лавки – около 130 – были разграблены, многие сожжены. Полиция вывезла 400 человек, но несколько были избиты и ранены, один убит. Всего только в Кейптауне и его пригородах с 2006 г. по начало 2008 г. было убито около 100 сомалийцев.[357]

В мае 2008 г. волна погромов черных иммигрантов прокатилась по всей стране. За несколько дней было убито несколько десятков человек (некоторые сожжены), тысячи ранены, около 30 тыс. бежали или были изгнаны из тауншипов, тысячи жилищ, лавок, лачуг, принадлежавших иммигрантам, сожжены. Полиция не могла остановить беспорядки больше недели. Правительство осудило ксенофобию и создало временные лагеря для беженцев. Сотни погромщиков были арестованы. Напряжение несколько спало, но проблема осталась нерешенной. В декабре 2008 г. толпа погромщиков ворвалась в многоэтажное здание в центре Дурбана, занятое нелегальными иммигрантами. Обитатели бежали на верхние этажи здания перед наступающей толпой. Двое выбросились из окон, предпочтя такую смерть издевательствам погромщиков. После этого те отступили.

Единства нет и среди самого африканского населения ЮАР. Политика, направленная на утверждение новой общеафриканской идентичности, отнюдь не противоречит возрождению разных традиций и языков, которые прежде были, с одной стороны, принижены расистским режимом, а с другой – заклеймены противниками апартхейда. Обе тенденции взаимодействуют и дополняют друг друга. Но отношение правительства к «расцвету африканских культур», который в начале 1990-х годов предвидел и пропагандировал Джо Слово,[358] стало далеко не однозначным.

Создавая и развивая единую «африканскую» культуру, правительство пытается нивелировать различия и сглаживать противоречия. Так, в начале 2007 г. двое черных радиожурналистов были отстранены от работы за то, что говорили в эфире, что «женщины коса крадут мужчин у других женщин».[359] А Палло Джордан отказался от приглашения выступить на церемонии в честь подписания меморандума о взаимопонимании между королевствами Западный Тембуленд и АмаРарабе. В ответе на приглашение он написал, что «во-первых, исторически – до завоевания и колониализма – никаких таких королевств не существовало…», а во-вторых, возрождение этнических и племенных идентичностей служит только разделению африканского народа. «Правительство отчаянно пытается объединить африканцев, белых, цветных и индийцев в единую южноафриканскую нацию, – продолжал он, – и я не стану оказывать поддержку чему бы то ни было, что стимулирует этническую идентичность».[360]