Пчела в цвете граната

Тут же мотор взревел. В песчаной отмели закрутил песок. Лодку рвануло вбок, чуть не вывалив пассажиров в воду.

– Кызлар, зинзар тугель абидайлар, хорошей вам ушицы, – радостно помахал Мирон Палыч, и лодка пропала за синюшным дымом.

Ася принесла ворох сухого бурьяна, разложила огонь. Заря острым камнем чистила рыбу и ругала себя, что не подумала о ноже. Рыбины были настолько огромные, что в ведро поместилась только одна, вторую решили запечь в глине. Вскоре в ведре кипела вода, а из неё торчала голова сазана с выпуклыми глазами и открытым ртом.

День быстро дряхлел к вечеру. После жары вдруг дыхнуло холодом. Подул густой обжигающий ветер. Пока в ведре кипела уха, Ася, примостившись на земле поудобнее, мельком взглянула на Зарю и заметила в её глазах слёзы. «Вот ещё морока! И всегда Заря такая…» – подумала Ася, ощущая какую-то досаду. Зря, наверное, они приехали сюда. Здесь Зарю повсюду осаждали воспоминания и окутывала горечь. Настроение менялось, как у настоящей зари. Утром она была осторожно-тёплой, а к вечеру, сразу после захода солнца, становилась наиболее яркой и заметной, как тень от угасающей свечи.

После часового ожидания Ася взглянула на сизый дым от костра, в ведро с разбухшей в кипятке рыбой. Пока кипело, Заря притащила два огромных лопуха, очистила стебли от листьев, согнула пополам, стараясь на сгибе сформировать некую треугольную петлю, чтобы ею вытащить рыбу из бульона. Переваренная рыба ломалась, разваливалась. И всё равно у Зари получилось выложить на лист лопуха помятое тело. Обжигаясь, щипали белую мякоть пальцами, громко хохотали, если у кого-нибудь кусок вываливался из рук или рта.

После ухи решили подняться к пещере. На крутых склонах скалы торчали одиночные сосны, берёзы, вязы. Ютились на вершине. Среди камней стелился скальный очиток в золотистом цвету. От подножья долины стали карабкаться по светло-серым ярусным пластинам известняка. К утёсу подбирались через склон, а оттуда двинулись к пещере. Неровный карниз, нависший над обломочно-щебнистой осыпью, привёл к чернеющему отверстию, довольно большому и удобному, чтобы встать в рост. В правом углу пещеры сочилась вода, оставляя белый известковый след, копилась на полу, уходила за край выступа.

Какая красота! От выси и неоглядного простора захватывало дух. Восток окрасился вечерней зарёю, на таёжные дебри стали наползать вечерние тени.

Заря устроилась на краю козырька, сложила ноги калачиком и подставила лицо прохладному ветру. Хоть она и прикрыла глаза, всё равно сквозь ресницы видела зелёный лес, обдутые ветрами серые тела скал, седые осыпи. Через жёлтые луга, холмистую зелень тянулась тихая лента реки. Иногда, зажатая скалами, река сужалась и меняла направление. Скучающая на вид Заря и не подозревала, какой восторг в этот момент испытывала Ася.

Горы Башкирии были похожи на домашние. Никакая история на протяжении тысячелетий не смогла затронуть это масштабное пространство. Ася словно вернулась домой. С севера тащились сизые, в розовых лохмотьях тучи. Вечерняя печаль охватила зелёный мир. Тучи ползли и ползли, потом упёрлись в край скалы и остановились. Словно пропитавшись тоской девчонок, решили выплакаться горячими слезами именно здесь, над пещерой скалы Сабакай.

Глава 13

Ветер, бушуя, рвал с налёту. Дождь дрожал, хлестал и трепался, как злобный пиратский флаг. Стало нестерпимо холодно, ветер с шумом врывался в пещеру и хозяйничал под одеждой, охлаждал тело.

Ася углубилась внутрь пещеры. Заря опустилась рядом. Сильный дождь упорно поливал тайгу. Короткие всполохи молнии пересекали небо кривыми линиями, тускло освещали неровные стены пещеры, вызывая жуткие образы.

Заря прижалась к Асе и обхватила её за талию. От её тела стало гораздо теплее. При каждом ударе грома Заря вздрагивала, дрожала сухой травинкой на ветру. Одна молния пошла сквозь тьму напролом, и показалось, что она ударила прямо в зев пещеры. Ася сжалась в комок, Заря взвыла волком. Казалось, что стихия забавляется над девчонками, заставляя их чувствовать себя ничтожествами, маленькими былинками. От каждого человеческого вопля она восторженным гулом катилась по земле, била в барабаны, бухала камнями, опоясывала пещеру колдовским кругом.

– Фашисты, фашисты! – в зыбком угаре бормотала Заря. Ей казалось, что каждый всполох молнии пробуждает черепа с пустыми красными глазницами, которые замурованы в этом замкнутом пространстве.

Непогода замкнула их жизнь в этом страхе.

Ася гладила Зарю по голове, спине и шептала какие-то бесконечные слова успокоения. Здесь были и конфеты «Кара-Кум», и индийское кино, и мамины пироги, и оставленная на берегу уха. Болтала всякую ересь, чтобы не слышать этого нечеловеческого страха Зари. Мысль Аси усиленно работала, давая понять, что Заре с её воспоминаниями гораздо сложнее сопротивляться страху.

– Завра утром сядем на автобус и поедем в Челны, – крепко держала Ася Зарю за плечи, – на танцы сбегаем.

Ася соображала, что сказать, подобрала камешек и делано восторженно крикнула:

– Смотри, я, кажется, нашла золото!