Пчелиный возлюбленный (СИ)

«И похоже этот момент настал» – подумал Дэйв, заметив сгрудившихся вокруг конструкции пчёл-нянек, возглавляемых Научной Советницей. Аýра была самой элегантной из пятерых сестёр и носила длинное струящееся платье из чёрного шёлка. Его ткань была украшена таким количеством многофигурных перфораций, что напоминала тонкую паутинку, сквозь которую просвечивало чёрно-золотое тело. Как и у большинства представителей касты учёных, тело и, в особенности, конечности Аýры выглядели более утончённо благодаря меньшему количеству покрывавшего их хитина и его мягкой, резиноподобной консистенции. Редко покидавшие пределы города-улья они не нуждались в такой же прочной защите, как воины или, скажем рабочие. Впрочем, его нехватку с лихвой компенсировал большое количество плюшевого материала, похожего на мягкий, золотой мех. В отличие от других апианок, у Аýры волоски росли не только в виде манжеток на лапках, но и окружали плечи и шею, словно роскошное меховое боа. Ну или львиная грива. Волосы на голове тоже были золотыми. И гораздо более длинными, чем у всех остальных. Учёная разработала специальный состав, чтобы стимулировать их рост и таким образом, выделится среди сестёр, которые являлись партеногенетическими копиями их общей матери и были бы похожи друг на друга как две капли воды, если бы сознательно не доводили до ума собственные образы.

— Спасибо что так быстро пришёл, Дэйв, – у Аýры был очень красивый голос. Низкий, грудной, женственный, он изобиловал интонациями, которых почти невозможно было услышать в речи других пчёлок. И совершенно не походил на монотонное жужжание.

— Аýра, что стряслось?! – взволновано воскликнул мужчина подбегая к Советнице, и беря её руки в свои. – Маточник что..?

— Нет, всё в порядке, – улыбнулась золотоволосая, отвечая на его пожатие. Человеческие пальцы переплелись с инсектоидыми в контрастном сплетении плоти и хитина. – Маточник функционирует как и прежде. Мне просто… нужна твоя подпись. Во-от здесь.

То, что обе её руки были заняты не помешало Аýре протянуть Дэйву планшет представлявший собой тонкую шестиугольную пластину из затемнённого стекла, по поверхности которой мелькали оранжевые столбцы данных. Держала она её второй парой рук.

— Могла бы и предупредить, что дело не срочное… я бы не мчался сюда сломя голову, – упрекнул Дэйв Научную Советницу.

— Я надеялась, что моя посланница сделает это, – учёная бросила взгляд на принёсшую Дэйва пчелу. – Но она не додумалась.

Проследив за её взглядом мужчина сразу всё понял и расслабился. Аýра занималась здесь тем же, чем и он – пыталась заставить подчинённых мыслить наперёд. Предугадывать ситуацию. Но пока что результаты были неважные. Посланница (у бедняжки ещё на верное даже имени не было – только феромонная метка, по которой её узнавали и обращались) догадалась не только передать сообщение, но и предложить доставить его в Маточную Камеру. А вот объяснить в чём дело уже не сообразила. Глупенькая.

— Я… не справилась? – сказать, что самочка расстроилась, значило ничего не сказать. Антенны на её голове поникли, а взгляд сделался таким потерянным, что недовольная Советница смягчилась, мгновенно сменив гнев на милость. Эмпатия на первом месте.

— О, не будь так строга к себе, – продолжая держать планшет одной рукой, а руки мужчины двумя другими, четвёртую она использовала, чтобы коснуться плеча юной апианки, выразив покровительство. – Всё хорошо. Просто… думай в следующий раз.

Пчёлка кивнула, готовая упорхнуть, но Дэйв решил что нельзя отпускать её вот так – с тяжёлым сердцем, и добавил ещё от себя:

— А пока отгадай загадку: нет полезней в мире средства, знаем мы его все с детства. Он здоровье нам несёт, наш тягучий, сладкий… – мужчина замолчал, выдержав паузу, во время которой смотрел на юную пчёлку пытливым взглядом выпуклых глаз.

— Мёд! – немного подумав, воскликнула та и от радости принялась подпрыгивать, взмахивая крыльями. – Это мёд! Я угадала!

— Да, угадала. А теперь иди, возвращайся к своим обязанностям, – улыбнулась Аýра, спеша выпроводить ту из своих владений.

— Дети, – пожал плечами Дэйв, убедившись, что пчёлка улетела. При этом его лицо озарила радость. Ему нравилось видеть улыбки подопечных. Когда он попал сюда никто здесь не умел улыбаться. Ему пришлось учить их этому с нуля, а потому каждую улыбку мужчина по-праву считал предметом личной гордости. И записывал в счёт своих заслуг, который и так был не маленьким.

— Не могу поверить, что сама когда-то была такой же, – немного недовольно заявила советница, сдувая со лба золотую прядку.

— Ты и не была. Даже до нашей встречи твой интеллект достигал уровня взрослого человека. Очень умного человека, – освободив одну руку Дэйв нежно коснулся покрытого хитином лица апианки. – Ты одной из первых поняла необходимость Восстания. А наши беседы всегда доставляли мне удовольствие. Ни с кем другим я не смог бы поговорить о тех вещах, которые мы обсуждаем.