Печаль весны первоначальной (СИ)

- Вот тут вам зачёт. Художник. Очень странный художник... Несколько раз бывал в наших краях. Меня, София, всё-таки беспокоит ваша курсовая. Очень хотелось бы отправить её на конкурс. А Пётр этот Николаевич умер в двадцать седьмом году. Странный был год. Забрал Бехтерева, Поленова, Акутагаву, Сологуба, Арцибашева, Айседору Дункан... И много-много ещё кого.

Девушка отстегнула ремень безопасности, но из машины не вышла.

- Вас только ногтём поцарапай, и польётся... - улыбнулась она. - Я так до конца не уяснила про текст и нарратив. И что такое сюжет.

- Давайте ещё раз...

Софья отрицательно мотнула головой:

- Вас ждут дома, Леонид Михайлович.

Профессор тихо спросил, растягивая слова и делая паузы:

- Мы могли бы встретиться как-нибудь в приватной обстановке?

София лукаво и удивлённо взглянула на своего профессора.

- Я задам один вопрос, - спотыкаясь на каждом звуке, произнесла она. - Можно?

- Конечно.

Она втянула голову в плечи и с трудом спросила:

- Я уже давно обратила внимание... И сегодня... Вы меня... клеите, Леонид Михайлович?

Профессор протёр крепко лицо ладонями.

- Лексикон, однако... Чёрт... Я взрослый и неженатый человек. Здоровый мужчина. Что мне прикажете делать? На танцы ходить? Глупо. В кафе по вечерам сидеть? Там всё забито вашими ровесниками и нашими студентами. Я же узнаваем. Дошёл до того, что по интернету пытался знакомиться - такой лохотрон!.. Вот есть вы, Сонечка, взрослая, умная, необычно интересная молодая женщина... Вы же старше однокурсниц?

- На четыре года... в среднем. Я после педучилища воспитательницей в детсаду работала. Даже замужем побывала. Только недолго.

- Расстались?

- Он сорвался на Памире.

- Извините, я не знал.

- Давно уже. Шестой год, как...

- Надеюсь, вы не подозреваете меня в педофилии? И что сверхординарного в таких встречах? Преподаватель и студентка - в девятнадцатом веке это было обычное дело. Тот же Бехтерев, например...

- Да, - с напускным пониманием покивала головой София. - Уж если Пётр Николаевич женился на двоюродной Екатерине Ивановне, то в двадцать-то первом веке бить клинья под студентку сам Бог велел. Тридцать лет разницы кого смутят?

Сонечка засмеялась. Через силу рассмеялся и Леонид Михайлович.

- Лучше, конечно, когда тридцать лет в сумме. Уже никого не смущают. Я всё понял. Извините. Забудьте.

Девушка вступила на грязный тротуар, нагнулась и сказала:

- У вас славная внучка, Леонид Михайлович. И вкусные галушки. Я вам позвоню.

- К человеку с кошкой едет неотложка, человеку бедному мозг больной свело, - пропел профессор весьма похоже на оригинал.

- Я сказала правду.

После чего скрылась в подъезде.

После утреннего совещания вся редакция разбрелась по своим столам и закуточкам, уткнувшись в компьютеры. Раздавались только голоса пришедших на запись гостей: местный мулла перед тремя камерами рассказал о миролюбии ислама; его сменил член горсовета с рассказом о строительстве Ледового Дворца спорта. Оба были правдивы. Обоим хотелось верить.

Ольга просматривала записанные передачи, подготавливая их к выпуску, когда к ней зашёл Константин. Она взглянула на него вопросительно, подняв туманные глаза. От него разило резким одеколоном "Жириновский" - модный недавний брэнд, перебивавший все запахи даже в утреннем трамвае.

- И? - прервала Ольга затянувшуюся паузу.

- Как пишется слово "день победы"?

- С буквой "Ы".

- Нет. Я имел в виду, какое слово заглавное?

Его безграмотность прорывалась даже в речевом потоке.

- Не слово, а буква, - раздражаясь, поправила Ольга.

- Ну, буква...

- Есть учебник русского языка Бархударова и Крючкова за седьмой-восьмой класс. Не изволили читать? Есть академическая "Грамматика" Виноградова. Не для вас - там "букаф много". А вам на стол я давно уже положила "Орфографический словарь редактора". Если вам, Константин, трудно послюнявить пальцы, можно сухими запросить Интернет.

Ольга показательно включила вентилятор, направив струю воздуха на Кулябина.

- Вы пользуетесь этой туалетной водой, чтоб вас не кусали коллеги на работе?

- Что-то произошло... с тех пор?

- С каких? С пор?

- Извините.

И исчез.

Весь день пошёл насмарку. В соседней с редакцией столовке от котлет накатила изжога. Два новостийных ролика со скандалёзом заставила переписать - каждый перебрал лишние полминуты. Сделала выговор новому оператору: не умеет работать в контражуре и на интервью снимал победителя-пловца с нижнего ракурса, отчего у пловца лицо выглядело надутым. К вечеру в редакционной кухоньке закончился кофе - никто не удосужился сообщить директору. Спросила по телефону у "гениального папы", что купить в супере на ужин, он зло осведомился "Кого подкармливаешь?" В самом супере лежали одни копчёности в вакуумной упаковке, вялые задумчивые овощи и мороженое. Купила смородинового варенья и пачку сухого киселя: Мирка любила фруктовый суп с детсадовских времён.

По приезде домой правильно оказалось, что ничего в супере не оказалось: "гениальный папа" испёк пиццу с колбасой, а из оставшегося теста пирожков.

- Нашёл в холодильнике какое-то засохшее повидло. Не пропадать же.

Пирожки оказались кривоватыми.