Печальная история братьев Гроссбарт

– Гроссбартов, – еще шире улыбнулся Барусс. – И священника, который попросил здесь убежища, так?

– Он больше не священник, – сообщил кардинал Бунюэль и смахнул пот со лба.

На кухне Гроссбарты обнаружили Мартина, который жадно пожирал холодную свиную грудинку, хватая ее левой рукой, поскольку правая, которую искалечили Дорожные папы, теперь безвольно висела вдоль тела. Монах приветственно махнул им стаканом вина и вернулся к трапезе. Гегель высунул голову наружу, а Манфрид заорал, проверяя, нет ли кого в погребе. Вместе братья заглянули в комнаты слуг в соседнем коридоре. В них не оказалось ни обитателей, ни их пожитков, что еще больше разозлило Гроссбартов.

– Куда они подевались? – возмутился Манфрид.

– Ушли, – прошамкал Мартин. – Нынче утром всех рассчитали и отослали прочь. Мастеров, которые ночью трудились в саду, тоже.

– Ну, это разумно, наверное, – проговорил Гегель, усаживаясь вместе с братом, чтобы тоже позавтракать.

Ухмылка не сходила с губ капитана Барусса, что тревожило Родриго даже больше, чем взвинченного дожа.

– С радостью отдам их вам, ибо, как ты сам сказал, я их удерживал здесь лишь в ожидании вашего прибытия. Честно говоря, я подумывал, что придется за вами послать, чтобы вы меня от них избавили, так долго вы ко мне собирались наведаться.

– Что? – заморгал дож, который был явно не готов к такому повороту.

– Я, конечно, подозревал, что они могут оказаться негодяями, но без подтверждения от тебя мог лишь задержать их здесь. А потом явился их дружок, обряженный священником, и городил такую ересь, что сказать страшно, а я должен удерживать свой меч в ножнах целый день, прежде чем вы соизволили меня навестить. Ну, честное слово, Страфалария, как бы ты ни был на меня обижен, не стоило откладывать законное действие, призванное побыстрее избавить меня от этих богохульников.

У Родриго отвисла челюсть, и он прикрыл рот рукой: никогда прежде он не видел капитана так сильно на взводе.

– Так чего мы тогда ждем? – поинтересовался кардинал Бунюэль.

Дож был чрезвычайно рад, что пустословие Барусса не сбило с толку прелата, но слегка разочарован тем, что кардинал не заметил употребления гнусного прозвища Страфалария[31].

– Это лишь минутная задержка, – тут же отозвался Барусс. – До сего момента я не имел точного подтверждения, что вы вправду разыскиваете Гроссбартов. Я бы приказал своим людям сию минуту притащить их к вам, но они – добрые христиане, как и все мы, поэтому отказываются поднимать руку на священника и тех, кого он благословил, то есть этих бородатых ублюдков. Отказываются до тех пор, пока высшая власть не заклеймит этого священника как еретика, а не просто, гм, заблудшего пастыря.

– Вот! Признался! – объявил дож.

– Но только если священник в моем доме и есть тот самый священник, которого он ищет, – всплеснул руками Барусс. – Видите, какая загвоздка?

– А он назвался Мартином? – уточнил кардинал.

– Никакого имени он не назвал, – ответил Барусс.

– Так впусти нас, и мы сами посмотрим! – взорвался дож.

– Я не привык исполнять чужие приказы, когда сам ничего такого не сделал, чтобы можно было по праву лишить меня командования, – огрызнулся Барусс, но быстро добавил: – Однако, чтобы доказать, что я ничего дурного не сделал, с радостью приму вас, досточтимый кардинал, как своего гостя, а когда вы установите личность священника, мои люди их схватят и выведут наружу, чтобы передать вашим людям.

– Ты что задумал? – закричал дож, чем заслужил суровый взгляд кардинала и невидимую улыбку рыцаря.

– А ты хочешь доказать мою невиновность, вломившись в мой дом и схватив там тех, кого потом сразу назовешь моими гостями? Экое представление, рожденное, быть может, пагубными устремлениями? – выпалил в ответ Барусс, из-за плеча которого Родриго нервно поглядывал на стражников, коих на улице собралось почти в два раза больше, чем было наемников на службе у капитана.

– Обезумел он или нет, но этот человек не выглядит настолько глупым, чтобы обратить против себя весь христианский мир, причинив мне вред, – прошептал Бунюэль в багровое ухо дожа, а затем повернулся к Баруссу и громко сказал: – Не сомневаюсь, что радушный хозяин не откажется принять как гостя и моего спутника, за которого я ручаюсь, – благородного рыцаря Жана?

– Безусловно! А также и самого дожа… нет? – отозвался Барусс и замаскировал еще более широкой улыбкой свое разочарование отказом дожа, который решительно помотал головой. – Ну, как пожелаешь. А теперь, если наш добрый дож даст мне слово, что его люди не попытаются вломиться в мой дом, как только откроют ворота, мы покончим с этим неприятным делом, а я вернусь к утренней трапезе.

– Ну ладно, – скривился дож. – Даю тебе слово. Но если они не вернутся с преступниками в самом скором времени, даю тебе слово: мои люди войдут – откроешь ты ворота или нет.