Печальная история братьев Гроссбарт

– Эй, постой, – окликнул его Джузеппе, – у нас нет ни гвоздей, ни времени.

– На самом деле, – пропыхтел в ответ Мартин, – веревки хватит, ибо самоубиение свершает Господь.

Шевалье Жан спросил у Джузеппе, что за чертовщина тут творится, но вместо того чтобы поддержать нового капитана, рыцарь рассмеялся, когда тот перевел. Эта идея успокоила и осужденных, так что Джузеппе смирился – по крайней мере, в случае первого Гроссбарта. Он подтянул Гегеля еще выше, и вскоре тот качнулся так близко, что Мартин сумел его поймать. Разумеется, это означало, что Гегель мог схватить Мартина, что и сделал, хоть это и означало для него верную смерть.

Петля затянулась на горле Гегеля и стала его душить, а сам он душил Мартина. Потом Гегель заметил рукоятку своего ножа, которая торчала из-под кардинальского облачения, отпустил священника и неуклюже перекинул одну руку через рей. Гроссбарт злобно воззрился на хрипящего кардинала, который чуть не свалился с мачты.

Немного поругавшись с Мартином, Гегель смирился и позволил слабенько привязать свои руки к рею, чтобы снизу казалось, будто он распят. На самом деле локти и ладони его поддерживали. Отсюда он разглядел, что веревка у него на шее переброшена через противоположный рей, так что он все равно повесится, если высвободится или если Джузеппе натянет веревку.

На палубе даже Джузеппе отвлекся на Рафаэля, который перетер веревку о торчащий гвоздь и вцепился в Лючано. Манфрид ухватился за петлю и отпрыгнул в сторону, увлекая за собой шевалье Жана. Рыцарю хватило ума не отпускать пойманного Гроссбарта, и его потащило вперед, когда Манфрид качнулся и чуть не задел Лючано и Рафаэля. Мартин застыл на полпути вниз, незаметно уложил кинжал на рее за левой рукой Гегеля.

Джузеппе осознал, что ситуация изменилась, и налег на веревку Гегеля всем весом, а потом закрепил ее на фальшборте у себя за спиной. Мартин привязал Гроссбарта только для виду, но, когда веревка потянула его в сторону фок-мачты, он не успел вовремя выпростать руки. Гегель ощутил, как веревка врезается ему в шею, мог только хрипеть и молиться.

Манфрид, который по-прежнему висел на собственной веревке, качнулся обратно в сторону рыцаря. Под ними катались Лючано и Рафаэль, которые отчаянно боролись за саблю Лючано. Ноги Манфрида врезались шевалье Жану точно в грудь, и он упал навзничь, но, поскольку рыцарь не выпустил при этом веревку, Манфрид взлетел выше. Джузеппе замахнулся, чтобы ударить по ногам клинком, но прежде чем он нанес удар, Леоне вскрикнул и разрядил арбалет.

У трапа возник Родриго, и болт Леоне пролетел у него над плечом. Моряк в панике начал перезаряжать оружие, а Джузеппе бросился на Родриго, который понятия не имел, что произошло, но поднял меч, чтобы разъяренный первый помощник не зарубил его на месте. Шевалье Жан поднялся на ноги, так что Манфрид опустился ниже.

– Гегель! – выкрикнул Манфрид, заметив Родриго.

Юноша поднял глаза на распятого Гроссбарта и чуть не поплатился за это ухом: сабля Джузеппе едва коснулась его лица. Родриго парировал удар и отступил. Главный заговорщик возмещал недостаток умения яростью, а долгое обучение Родриго мало подкреплялось школой настоящего боя. Поэтому великолепный финт юноши позволил ему обойти клинок противника и ранить его в левую руку, а потом взбешенный моряк снес с головы Родриго часть кожи с волосами.

Перед глазами Гегеля вспыхивали и гасли световые пятна, он сучил ногами и скрипел зубами. Звуки снизу доносились все глуше, боковое зрение заполонили тени, смыкавшие кольцо вокруг растущих проблесков света. А потом и их поглотила черная волна, так что Гегель остался в кромешной тьме совсем один.

Мартин забрался обратно на мачту исключительно из чувства самосохранения, но, когда добрался до рея, понял, что произошло с Гегелем. Пытаясь устроиться на рее, священник толкнул коленом кинжал, и тот, кувыркаясь, полетел куда-то в трюм. Мартин не смог придумать, что еще сделать, поэтому стал отвязывать Гегеля единственной свободной рукой.

Рафаэль ударил Лючано коленом между ног, моряк нанес удар лбом в лицо и сломал наемнику нос – в третий раз за его короткую жизнь. После второго удара в пах Лючано выпустил меч и лишился чувств на несколько мгновений, которых Рафаэлю как раз хватило, чтобы завладеть оружием и встать. Он двинул Лючано сапогом в лицо, чтобы не остаться в долгу с носом. Полуослепший от крови и боли в носу, наемник оглянулся в поисках следующей цели и увидел рядом шевалье Жана.

Рыцарь почувствовал, как возвращается паника, когда все происходящее стало меньше напоминать расправу над крестьянами, задумавшими устроить жакерию, а больше – жестокую битву при Пуатье, в которой, правда, он сложил оружие и насладился кратким периодом отдыха, пока за него не заплатили выкуп.[38] Как бы ни был наивен французский аристократ, от этой шайки он не ожидал куртуазного и благородного поведения. Он выпустил веревку, и Манфрид упал прямо на плечи Рафаэлю. Они оба повалились на палубу, а шевалье Жан выхватил меч, который отыскал прошлой ночью.